Три круга Достоевского

В «Преступлении и наказании» обнажен лишь замкнутый круг: невзгоды — пьянство — невзгоды. Но причины и следствия четко не выделены. Более выявлен социальный аспект пьянства в «Бра­тьях Карамазовых». Там мягкий, добрый, но глубоко несчастный Снегирев говорит: «...в России пьяные люди у нас и самые доб­рые. Самые добрые люди у нас и самые пьяные» [10, 9, 259]. Очень глубокая мысль. Самыми добрыми являются люди в не­нормальном состоянии. Каков же нормальный человек? Видимо, норма — зло. От себя зависит? Вряд ли. Последняя часть выска­зывания не оставляет места для двусмысленности: пьют добрые. Пить — плохо. Но плохо (поступает не злой, а добрый. Значит, при­чина не в природе человека. Доброта не ценится, добрый забыт обществом. Жизнь для злых. Субъективно к злу он не стремит­ся — не дано. Но объективно разрушает себя и эволюционирует ко злу. Если в обществе процветает пьянство, то помимо всего прочего это означает, что в нем не ценятся лучшие человеческие качества.

Социальные причины пьянства резко обнажены в «Дневнике писателя». Автор здесь обращает внимание на пьянство фаб­ричных. И если учесть все, что говорилось об их тяжелых усло­виях жизни, то социальность этого явления будет вне сомнений.

В одном из выступлений в «Дневнике писателя» Достоевский вскрывает социальные причины пьянства после реформы — неподготовленность общества к правильной жизненной ориентации своих членов. «Освобожденный великим Монаршим словом на­род наш, неопытный в новой жизни и самобытно еще не живший, начинает первые шаги свои на новом пути: перелом огромный и необыкновенный, почти внезапный, почти невиданный в истории по своей цельности и по своему характеру. Эти первые и уже соб­ственные шаги освобожденного богатыря на новом пути требо­вали большой опасности, чрезвычайной осторожности; а между тем, что встретил наш народ при этих первых шагах. Шаткость высших слоев общества, веками укоренившуюся отчужденность от него нашей интеллигенции (вот это-то самое главное) и в довер­шение — дешевку и жида. Народ закутил и запил — сначала с радости, а потом по привычке. Показали ль ему хоть что-нибудь лучше дешевки? "Развлекли ли, научили ль чему-нибудь? Теперь в иных местностях, во многих даже местностях, кабаки стоят уже не для сотен жителей, а всего для десятков; мало того — для малых десятков. Есть местности, где на полсотни жителей и ка­бак, менее даже чем на полсотни» [1895, 9, 287].

Цитата длинная, понимаю, но необходимая. Из нее видны социальные причины пьянства, обнаженные Достоевским. Это — как следствие крепостничества — неподготовленность народа к само­стоятельности. Отрыв верхов от низов, отсутствие идеалов, спо­собных увлечь народ. Достоевский показывает, что и при «пере­ломе огромном и необыкновенном» не все проблемы решаются сами собою. Некоторые даже усугубляются. И после «перелома» необходима правильная ориентация людей. Многое тут зависит от государства.

Но государство, как показывает художник, ориентирует в про­тивоположную сторону. Оно фактически поощряет пьянство и рост "числа кабаков. Достоевский раскрывает причину этого явления: «Чуть не половина теперешнего бюджета нашего оплачивает вод­ка, т. е. по теперешнему народное пьянство и народный разврат, — стало быть вся народная будущность. Мы, так сказать, будущ­ностью нашею платим за наш величавый бюджет европейской державы. Мы подсекаем дерево в самом корне, чтобы достать по­скорее плод» [1895, 9, 287].

Сегодняшнее величие окупается будущностью нации и разру­шением человека. Достоевский показывает, что это происходит от неумения вести хозяйство страны. А потому и не может быть иной ориентации, кроме как на кабак. Случись так, что люди, все, одновременно, бросили бы пить, то такому государству приш­лось бы заставить их пить силой. Иначе — финансовый крах.

В свете статей «Дневника писателя» можно разомкнуть и круг Мармеладова: определить причину пьянства. Она — социальная.

Государство не думает о будущности народа, художник думает.. Вот его запись в черновиках: «Пьянство. Пусть ему те ра­дуются, которые говорят: чем хуже, тем лучше. Таких теперь . много. Мы же не можем без горя видеть отравленными корни народной силы»[5].

Эта же, по существу, мысль была изложена ;в «Дневнике пи­сателя»: «Ведь иссякает народная сила, глохнет источник буду­щих богатств, бледнеет ум и развитие, — и что вынесут в уме и в сердце своем современные дети народа, взросшие в скверне от­цов своих» [1895, 10, 34 — 35].

Вся надежда Достоевского была не на государство, а на на­род. В государстве он видел рассадник пьянства.

Общество, где пьянство процветает, а отношение к нему в лучшем случае снисходительное, — это больное общество, а ве­личие его мнимое.

Самоубийства, которые так нередки в произведениях Достоевс­кого, имеют более сложные причины, но среди них есть и соци­альные: общность не смогла подсказать человеку иного пути.