Три лилии Бурбонов

Ни один из её детей никогда не мог вытеснить мужа из её сердца. И к входившим в её свиту карликам, двум слугам-неграм, обезьянке Мопсу и собакам всех размеров Генриетта Мария была более снисходительна, чем к провинившимся принцам и принцессам, вероятно, копируя в этом Марию Медичи. Из неё получилась довольно строгая мать. Впрочем, её сыновья нуждались в твёрдой руке.

-Чарльз, - писала королева своему «дорогому сыну, принцу». – Мне жаль, что я начинаю своё первое письмо с упрёков тебе, потому что я слышала, что ты не хочешь принимать слабительное. Я надеюсь, что это было только сегодня, и что завтра ты это сделаешь, потому что, если ты не захочешь, я сама приеду и заставлю тебя принять его, так как это необходимо для твоего здоровья.

На что принц Карл, будучи уже в восемь лет шутником, отвечал:

-Моя госпожа. Я бы не хотел, чтобы ты принимала много слабительного, потому что от него мне становится только хуже, и я думаю, что то же самое произойдёт и с тобой.

В отличие от Карла I, начисто лишённого чувства юмора, королева ценила шутки сына, поэтому, по её тайному признанию, принц Уэльский был её любимым ребёнком. И в Датском доме у неё висел его детский портрет «Принц Карл в доспехах».

С появлением детей она изменилась внешне. Если в подростковом возрасте Генриетта Мария была худой, угловатой и нервной, то к двадцати годам её черты лица и предплечья округлились, а общий вид можно было охарактеризовать как цветущий. Постепенно она заговорила по-английски и в королевской детской не звучал ни какой другой язык. Поэтому, когда принц Ульский в шестнадцать лет прибыл в Париж, он не мог без переводчика общаться с французскими дамами. Чтобы усовершенствовать свой английский, королева наняла учителя и приказывала английским поэтам писать пьесы, в которых любила играть. Бен Джонсон, закадычный друг Шекспира, написал для неё одну «маску». Однако королева предпочитала сладкие пьесы своего друга Монтегю, в том числе, «Пастуший рай», в которой она сыграла главную роль, и мелодичные стихи поэта Эдмунда Уоллера. Несмотря на изгнание свиты Генриетты Марии, английский двор продолжал находиться под влиянием французской культуры. При дворе Карла I предпочитали общение на французском языке, который считался более куртуазным, нежели английский. А сам король писал письма жене на её родном языке.

Слуги, которые подслушивали, как их госпожа поёт своим детям колыбельные, утверждали, что у неё был божественный голос. Этикет запрещал ей петь на публике, поэтому Генриетта Мария ограничивалась любительскими концертами в близком кругу. Зато она стала законодательницей моды и, благодаря английской королеве, европейские дворы отказались от вычурных нарядов. Из шейных платков и корсажей исчезла проволока, кружевные воротники опустились, а юбки обрели свою классическую форму. Вместо искусственных накладных волос и груды украшений, напоминающих кольчугу, дамы стали носить нитку или две жемчуга, а драгоценные камни использовали в качестве застёжок или в браслетах. Женская причёска же состояла из узла на затылке и нескольких локонов на лбу. Одежда дворян тоже стала более удобной и мужественной. Маленькие шапки-горшочки или кепи в виде булочки уступили место изящной широкополой шляпе бобрового цвета, а подбитый мехом дублет и облегающие штаны – длинным кафтанам и бриджам, шёлковым чулкам и туфлям с розочками из лент или длинным узким ботинкам. Осиные талии исчезли даже в дамской одежде, так как постоянно беременная Генриетта Мария не могла носить такие платья. В конце 1630 года она пожаловалась «Мэми» Сен-Жорж:

-Последняя нижняя юбка, присланная тобой, была такая тяжёлая и узкая, что я не смогла носить её.

Английские леди и джентльмены эпохи Карла I предпочитали атлас, тафту, велюр, батист, батат, а также шелка – падуасой и дамаск. Производство тонкого льна в Ирландии стало процветающей отраслью. Развивалось также и шитьё. Главный вышивальщик королевы, француз Шарль Джентиле, получал от неё подробные инструкции и целый рой его помощников творил просто чудеса, так что Генриетта Мария постоянно была ему должна.

На досуге королева занималась карточными играми, бильярдом и написанием писем, особенно своей сестре герцогине Савойской. Хотя после замужества они никогда больше не встречались, но постоянно обменивались портретами, подарками и длинными посланиями. Так, специально для Кристины Ван Дейку был заказан портрет трёх старших детей Карла I. Однако когда их отец с ужасом обнаружил на своих детях домашние переднички, живописцу пришлось создать новую картину уже без этого предмета одежды, а первый вариант Генриетта Мария оставила себе. Новая мода распространилась и на детей. Все принцы и принцессы до четырёх лет носили простые платья с передниками, воротничками и круглые шапочки с кружевом. Причём, как добропорядочная француженка, королева одевала своих детей в белое: тонкий лён или атлас. Что же касается причёсок, то и у мальчиков, и у девочек были длинные волосы.