Три лилии Бурбонов

Каким бы поспешным ни был отъезд королевы, радостная весть быстро долетела до Голландии, и принц Оранский послал для её сопровождения эскадру из пятнадцати кораблей под командованием адмирал Ван Тромпа. Ветер был благоприятный для плавания вдоль берега и после того, как флот вышел в море, Карл, одетый в простой охотничий костюм, проехал четыре лиги вдоль побережья, несколько раз помахав шляпой судну, на борту которого ниходились его жена и дочь.

Невезение Генриетты Марии на море вошло в поговорку. Во время этого своего второго путешествия через пятнадцать часов она увидела Флашинг, однако вдруг поднялся встречный ветер и, когда, в конце концов, она достигла Хелвоэтслуиса, прямо у неё на глазах у входа в порт затонул корабль с её посудой и сосудами для часовни. Их ждал принц Вильгельм, приветствовавший свою невесту. Согласно инструкциям, он должен был сопровождать знатных дам водным путём на королевском корабле в Роттердам, но гости проявили такое сильное нежелание снова выходить в море, что от этого плана пришлось отказаться. Вместо этого путешественники пересекли остров Вурн и направились в Брилл, где их приветствовал принц Оранский. После чего, переплыв устье Мааса, они высадились в Хаунслердайке. Неподалёку от Гааги их процессия встретилась с кортежом Елизаветы Стюарт, единственной сестры Карла I. Две королевы бок о бок сели в красную бархатную карету лицом к принцу Вильгельму и его невесте. В «багажниках» этого транспортного средства разместились принц Оранский, принц Руперт и пара сестёр последнего. Младшая из них, София, написала позже, что «прекрасные портреты Ван Дейка убедили (её) в том, что все женщины Англии прекрасны; и как же (она) была удивлена, увидев вместо красивой худощавой королевы (с картины) женщину не первой молодости».

-У неё были длинные тощие руки, неровные плечи, а некоторые зубы торчали изо рта словно бивни, - добавляет принцесса Палатинская.

Впрочем, ей понравились глаза, нос и цвет кожи лица Генриетты Марии.

У двух королев, Генриетты Марии и её вдовой золовки, которые никогда раньше не видели друг друга, было мало общего. Скорее, они представляли собой полную противоположность, как внешне, так и внутренне. После того, как одиннадцать лет назад Габсбурги отобрали у курфюрста Фридриха V престол Богемии и, заодно, лишили его Пфальца, «Зимняя королева», как прозвали Елизавету Стюарт, пребралась с мужем и детьми в Гаагу, где овладела всеми уловками, с помощью которых изгнанные члены королевской семьи могли получить кредит. Её прославленная светлая красота выдержала множество бурь и чем-то напоминала античные статуи из коллекции её брата. В сорок пять лет Елизавета не знала, что такое нервы и обладала крепким от природы здоровьем. При этом она давным-давно, скорее по собственному выбору, чем по необходимости, отказалась от всяких попыток выглядеть элегантно. Вдобавок, перенесённые страдания отточили её язычок. Тем не менее, несмотря на то, что Елизавета была склонна обвинять во всех несчастьях своего брата Генриетту Марию, толпа, собравшаяся в тот ненастный мартовский день по пути следования процессии, отметила, что обе королевы беседовали друг с другом довольно любезно.

При вьезде в столицу гостей встретили фейерверком и восемьюдесятью пушечными залпами, а полностью вооружённые знатные горожане собрались сопроводить их в Новый дворец, приготовленный для королевы Англии и её свиты. Таким образом Фредерик Генрих, темноволосый мужчина пятидесяти трёх лет, постарался продемонстрировать «большую привязанность» к своим новоявленным родственникам. В отличие от принца Оранского, его супруга Амалия Зольмс, бывшая фрейлина Елизаветы Стюарт, была не слишком рада гостям и испытывала ревность к своей маленькой невестке до самой своей смерти. Свита Фредерика Генриха была тоже возмущена, когда он приказал им последовать его примеру и приветствовать «королевскую принцессу» с непокрытой головой.

Приехав в Голландию с намерением как можно быстрее собрать деньги для своего мужа, Генриетта Мария вместо этого была вынуждена присутствовать на ряде развлекательных мероприятий, которые устраивались в её честь. При этом она с тайным неудовольствием отмечала, что отцы города, непривычные к общению с королевскими особами, не снимали шляпы в её присутствии, разговаривали с ней как с равной и уходили, не попрощавшись. Иногда дело доходило до смешного, когда новый голландский посол, нанеся визит королеве Англии перед своим отъездом в Лондон, поцеловал руки Джеффри Хадсону, приняв двадцатидвухлетнего карлика за одного из её сыновей.

В небольшой двор Генриетты Марии в Гааге также входили граф Арундел, старый лорд Горинг, чей сын всё ещё защищал Портсмут, герцогиня Ричмонд, леди Денби, леди Роксбург, которая была гувернанткой Мэри, и отец Филипп с ещё одним капуцином.