Три лилии Бурбонов

– Моё платье, – продолжает она, – всё было усыпано бриллиантами и отделано букетами гвоздик, чёрных и белых. На мне были все драгоценности короны, а также те, которые тогда ещё принадлежали английской королеве. Никто не был одет в тот день более великолепно, чем я, что позволило мне получить множество комплиментов от поклонников, которые…говорили о моей прекрасной фигуре, моей грациозной осанке, белизне моей кожи и блеске моих светлых волос. Они утверждали, что это украшает меня больше, чем все драгоценности, которые сверкали на мне.

Вслед за итальянской комедией последовал бал. Над всеми возвышался трон с тремя ступенями и балдахином, но ни маленький король, ни принц Уэлский не захотели его занять, уступив это место Великой мадемуазель. Что же касается Карла, то он улёгся внизу трона, как Гамлет у ног Офелии. Однако, глядя на него сверху вниз «не только глазами, но и сердцем», Анна Мария Луиза решила, что он достоин лишь жалости:

– Я понимала, что император (её предполагаемый жених) не был ни молодым, ни галантным мужчиной, но правда заключалась в том, что я больше заботилась о своём положении, чем о внешности своего поклонника. Я помню, что на этом балу…королева Англии заметила, что я смотрю на её сына с некоторым пренебрежением. Когда она узнала причину этого, то упрекнула меня и сказала, что моя голова забита только императором. Я защищалась, как могла, но на моём лице читались все мои чувства, так что стоило только взглянуть на него, чтобы всё понять.

На второй день нового 1647 года, когда в Париже было так весело, Карл I написал жене:

– Я должен сообщить тебе, что теперь мне объявили, кем я был на самом деле с тех пор, как попал в эту армию, а именно пленником.

Шотландский парламент, поняв, что король не намерен принимать пресвитерианство, приказал своей армии покинуть Ньюкасл, получив 30 января из Лондона первый взнос из суммы, обещанной за короля. Группа представителей английского парламента препроводила Карла I в Холмби-Хаус в Нортгемптоншире.

Утром 2 июня корнет Джойс, бывший портной, прибыл в Холмби с пятьюстами всадниками. Выйдя на лужайку, король попросил его показать приказ об его отъезде, на что Джойс молча указал на солдат за своей спиной.

– Это самый справедливый указ! – заметил Карл I.

В Беркшире ему разрешили свидание с тремя детьми, которое произвело гнетущее впечатление на генерала Кромвеля, бывшего свидетелем этой сцены. Тем временем некоторые члены парламента требовали, чтобы король предстал перед судом, а другие – его смерти.

Все письма Генриетты Марии к мужу были перехвачены и все её усилия помочь ему ни к чему не привели.

-Её планы, при всей их изобретательности, проваливались один за другим, потому что она была неспособна понять условия, в которых работала, или прочесть мотивы и характеры людей, с которыми ей приходилось иметь дело, - считает писательница Генриетта Хейнс.

Теперь уже всем было ясно, что Мазарини было выгодно ослабление Англии, пока он не разобрался с Испанией. В то же время при дворе английской королевы в Лувре всё было не так гладко. Принц Уэльский, освободившись от обязательных ухаживаний за Великой мадемуазель, удалившейся на время в монастырь, испытал очередное разочарование после того, как ему не то что не предоставили армию, но и запретили служить во французских войсках. В то время как немногие придворные Генриетты Марии продолжали скрашивать скуку тем, что затевали шумные ссоры между собой. Лорд Кенелм Дигби получил вызовы одновременно от лорда Уилмота и принца Руперта и заодно поссорился с Джермином, выступившим в роли миротворца. Пришлось вызвать королевскую гвардию, чтобы утихомирить англичан.

Лорд Монтроз, оставивший Шотландию по приказу своего короля, был поражён атмосферой Лувра до такой степени, что когда Генриетта Мария предложила его подруге Лилиас Нейпир стать её фрейлиной, он презрительно ответил:

– Никто из людей, обладающих честью и добродетелью, в том числе, женщина, не позволил бы себе жить в таком непрстойном…месте.

Весной 1647 года, узнав о смерти принца Оранского, Генриетта Мария решила снова отправиться в Голландию. Когда-то она покинула эту страну с явным облегчением, и, в надежде никогда её больше не увидеть, заявила:

– Это неподходящее место для человека, у которого едва хватает терпения.

Теперь же у неё появился отличный повод отправиться туда в гости: её дочь, пятнадцатилетняя Мэри, надеялась вскоре стать матерью. Но в октябре королева получила заявление от голланских штатов:

– Если единственной целью поездки Вашего Величества является желание присутствовать при родах принцессы Оранской, Вы можете избавить себя от лишних хлопот.

Оказалось, что у её старшей дочери произошёл выкидыш.