Три лилии Бурбонов

Раздавленный Генри отступил. Ему пришлось провести в доме лорда Хаттона ещё два месяца, пока маркиз Ормонд собирал средства для его отправки в Кёльн, для чего честному вояке пришлось заложить свою последнюю драгоценность: орден Подвязки. Только в декабре 1654 года счастливый принц, наконец, смог покинуть Париж и присоединиться к старшему брату.

В свой черёл, Генриетта Мария запретила дочери упоминать и даже думать о герцоге Глостерском. С Джеймсом, который посмел вступиться за младшего брата, вдова тоже теперь общалась только через посредство аббата Монтегю. Лишённая общения с братьями, Генриетта Анна целыми днями плакала. Пале-Рояль погрузился в уныние.

Несмотря на ухудшение отношений между Генриеттой Марией и её старшим сыном, Джермин в начале январе 1655 года написал Карлу, что пока она не может забыть о деле герцога Глостерского, но через несколько дней, по его мнению, снова займётся делами короля. И, действительно, 15 января он к собственному письму уже приложил письмо своей госпожи. На самом деле ни Карл II, ни его мать не могли позволить себе долго пребывать в ссоре. Для Генриетты Марии он был не только её сыном, но и её королём. В то же время, поддержка матери многое значила для Карла, так как на его запрос о выплате ему пенсии французским двором был дан ответ:

-Пенсия Вам будет выплачиваться столько, сколько пожелает королева Англии, и никак иначе.

Вдова не оставила надежд на возвращение трона её старшему сыну и, узнав о кончине папы, отправила к его преемнику Александру VII гонца с просьбой финансово поддержать восстание роялистов в Англии. Однако Карл, у которого «было на самом деле очень мало надежды на то, что новый папа окажется более великодушным, чем его предшественник», предпочёл послать в Рим своего человека. Тем временем тайная роялистская организация «Запечатанный узел» уверяла короля, что скоро в Англии вспыхнет восстание против лорда-протектора. 14 февраля 1655 года Карл исчез из Кёльна в сопровождении Ормонда и одного грума. Около шести недель он провёл в Голландии под видом «мистера Джексона» в ожидании, пока его призовут в Англию. Однако восстание было подавлено из-за предательства одного из заговорщиков. По крайней мере, король весело провёл время, пригласив в гости свою сестру Мэри, вместе с которой инкогнито посетил Франкфуртскую ярмарку. Там же, во Франкфурте, как мы узнаём из письма Генриетты Марии, он познакомился с двадцатидевятилетней шведской королевой Кристиной, которая после отречения от престола, переодевшись в мужскую одежду, под именем графа Дона уехала в Испанские Нидерланды, где объявила о своём намерении принять католичество.

Что же касается папы, то он использовал ту же отговорку, что и его предшественник:

– Мы не можем с чистой совестью использовать достояние Церкви для помощи и поддержки еретиков.

Весной Генриетту Марию навестил её второй сын, герцог Йоркский, который, как с тревогой отметил лорд Хатотон, завязал дружеские отношения со «всем этим племенем», имея в виду обитателей Пале-Рояля. В июне по желанию матери он написал своей старшей сестре Мэри, что, хотя сейчас их мать больна, она вскоре пришлёт ей весточку. Сообщив об этом Карлу, вдовствующая принцесса Оранская добавила:

-Я надеюсь, что между нами всеми будет хорошее взаимопонимание, несмотря на все горячие головы, которые способны только на то, чтобы настроить королеву против Вас и меня.

О герцоге Глостерском же не было сказано ни слова.

Тем временем, хотя Франция готовилась к подписанию договора с Кромвелем, добросердечная Анна Австрийская пожалела свою золовку и решила сделать ей подарок. Бесполезно было бы посылать что-либо для личного пользования женщине, задрапировавшей свои покои чёрным бархатом, поэтому регентша прислала рулон серебряной ткани принцессе Генриетте Анне вместе с приглашением на бал в Лувре. Людовику ХIV уже исполнилось семнадцать лет и, хотя власть всё ещё оставалась в руках Мазарини, молодой король уже проявил себя как галантный кавалер. Поэтому Генриетта Мария надеялась увидеть свою младшую дочь королевой Франции. Семейное мероприятие, «устроенное только для того, чтобы показать, как хорошо король может танцевать и развлечь английскую кузину, которая только что вышла из детского возраста и показала, какой очаровательной она станет», стало подарком судьбы для вдовы, тем более, что Генриетта Анна была прирождённой танцовщицей.