Три лилии Бурбонов

В то время как Мэри, чувствовавшая себя не слишком хорошо, лелеяла надежду, что Париж восстановит её бодрость духа. Правда, её тётя, Елизавета Богемская, считала, что принцессе Оранской просто нужно побольше двигаться и предлагала её в качестве лекарства заняться распиливанием дров. Мудро решив отложить покупу новых платьев до того, как она доберётся до столицы моды, Мэри занялась выбором драгоценных камней, чтобы произвести впечатление на французов, ибо амстердамские евреи по-прежнему считались обладателями лучших украшений в Европе. Хотя ради этого ей пришлось сократить расходы на несколько лет вперёд и заложить кое-какое имущество, которым она распоряжалась в каестве опекунши своего маленького сына.

– Какой бы ни была цена, результат был удовлетворительный, – полагает Карола Оман.

– Мэри, – продолжает писательница, – с её цветом лица слоновой кости, каштановыми кудрями и живыми карими глазами, была готова быть очарована всем и очаровывать всех.

Прибытие в январе 1656 года двадцатипятилетней принцессы Оранской привлекло в Пале-Рояль столько посетителей, что Генриетта Мария объявила себя «полумёртвой» и ошибочно предположила, что её старшая дочь в такой же степени «устала от визитов с утра до ночи». Фрнацузы полагали, что Мэри собиралась очаровать их короля. На самом же деле, у принцессы не было намерения ни снова выходить замуж, ни отказываться от своей религии. Она приехала в Париж, чтобы повеселиться. Часы, проведённые с матерью в Шайо, действовали на неё «не больше, чем вода на спину утки». Желая показать собственную независимость, она привезла с собой Анну Хайд в надежде, что личное знакомство со столь очаровательной девушкой поможет преодолеть предубеждение Генриетты Марии против главного советника Карла. Однако Анна, унаследовавшая от отца лишь толику ума, не произвела впечатление на вдову, зато своими томными голубыми глазами и хорошо развитой грудью сразила наповал герцога Йоркского.

Великая мадемуазель, узнав об отсутствии со стороны Людовика ХIV какого-либо интереса к гостье, с удовольствием отметила:

-Я полагаю, что он даже не заговорил с ней!

Тем не менее, французские родственники встретили Мэри в полмиле от столицы и развлекали её по-королевски. Поскольку Анна Австрийская считала, что вдовам неприлично танцевать, принцессе Оранской пришлось остаться зрительницей на балу, данном в её честь герцогом Анжуйским. Но она не слишком об этом сожалела, так как сомневалась в том, что могла бы с честью выступить перед светской публикой. Людовик ХIV открыл бал с её младшей сестрой, «которая выглядела как ангел и танцевала так прекрасно, что на неё посыпались тысячи благословений». Регентша также дала бал в честь Мэри, а король пригласил её на комедию, за которой последовал классический балет. Банкет же, устроенный канцлером Сегье, превзошёл все её ожидания. Зал, где обедал двор, был освещён тысячей свечей и увешан зеркалами, триста факелов освещали галерею, ведущую в бальный зал, и в тот момент, когда заиграли скрипки, каждый кавалер вручил своей партнёрше маленькую корзинку, украшенную лентами и наполненную сладостями и редкими фруктами.

Джермин, дополняя отчёт своей госпожи о визите Мэри, сообщил Карлу, что принцесса была вполне на своём месте и сделала всё, чтобы восстановить доверие между матерью и братом.

-Что касается меня, то если бы я был полезен в этом деле, то это было бы величайшим счастьем, которое могло выпасть на мою долю, - заключил он.

В письме самой Мэри к голландскому министру сквозит простительная гордость за оказанный ей приём. Она была так перегружена визитами, что у неё не было времени писать. Никогда в жизни ей не оказывали столько любезностей. Мать относилась к ней со всей возможной дружбой и заботой – большей, чем она заслуживала, но им ещё ни разу не удалось погвоорить наедине из-за нехватки времени. Далее Мэри приводит подробности своих расходов: она сама купила дрова и свечи, но так как Джермин пожелал, чтобы её слуги не ели в доме, им пришлось заплатить. Поэтому старшая дочь Генриетты Марии была уверена, что наличных денег ей не хватит.

Постепенно хозяева перестали проявлять повышенный интерес к Мэри, но её, казалось, это не смущало. Ходили слухи, что у неё была любовная связь с юным Гарри Джермином, полным тёзкой своего дяди, и что она даже тайно вышла за него замуж. В конце сезона, когда двор собирался покинуть Париж, принцесса Оранская не выказала ни малейшего желания вернуться домой.