Три лилии Бурбонов

Если королевская мадам искренне радовалась заключению мира, то Ришельё, против всякого ожидания, решил не соглашаться на него в формах, определённых в Регенсбурге. Он отдал приказ армии двигаться в направлении Казале. Резкое столкновение с Марией Медичи во время совета не изменило его мнения. 26 октября французские войска готовились атаковать укрепления испанцев, как вдруг… Далее предоставим слово французскому историку Пьеру Губеру, автору книги «Мазарини»:

-Внезапно между боевыми порядками двух армий, готовых броситься в рукопашный бой, появился элегантный всадник, размахивающий белым шарфом, или шляпой, или крестом с распятием, или документом о перемирии. Он кричал: «Мир! Мир!» Этим всадником был наш Джулио, и он совершил один из самых выдающихся своих подвигов: обе армии повиновались ему, сражение не началось — во всяком случае, в тот день, и Мантуанская проблема, в конце концов, решилась.

Мазарини привёз последние предложения противника: армия генерала Кордовы оставит город Казале, если французы согласятся безотлагательно освободить цитадель; герцог де Невер немедленно получит императорскую инвеституру и вступит во владение Казале и остальными территориями Монферрато, которые освободят испанцы. Французский маршал де Ла Форс согласился заключить договор на этой основе, о чём и сообщил кардиналу, выразив свое восхищение его прозорливостью, когда он отказался от Регенсбургского мира.

В феврале 1631 года д'Эмери вернулся в Париж, чтобы забрать у Ришельё договор, ратифицированный королём, и в начале марта уже снова был в Кераско, продолжив переговоры. А 5 – 7 апреля был заключён Кераскский мир, по которому Савойя получила от Монферрато денежную компенсацию и города Трино, Альбу и Пинероло. Однако, согласно секретному пункту соглашения, последний должен был быть передан французам, которые, в свою очередь, обещали посодействовать переходу Женевы в руки мужа Кристины. Принудив Савойю к миру, Людовик ХIII позволил зятю занять отцовский престол. Это открыло Франции стратегический путь в сердце Савойской территории и далее в остальную Италию. Переиграть Ришельё редко кому удавалось, и вместо братского союза Савойский дом попал в зависимость от французов, а Виктор Амадей, паче чаяний Кристины, так и не получил королевский титул.

Вдобавок герцогиня Савойская узнала, что 23 февраля Мария Медичи в результате интриг кардинала была заключена в Компьенский замок (в июле она сбежала оттуда, но больше никогда не вернулась во Францию и умерла в изгнании). Это огорчило Кристину, проникшуюся ещё большей неприязнью к Ришельё, и поэтому она не возражала, когда Виктор Амадей решил вернуться к уже традиционной для Савойского дома политике «равновесия сил».

-Хотя эти короли могущественны, я не хочу быть рабом ни одного из них, - приговаривал герцог.

-Действительно, - писал историк Сибрарио, - находясь в союзе с Францией, он не делал испанцам всего зла, которое мог, и поддерживал (через епископа Альбы) отношения с ними, стараясь не позволять ни одним, ни другим иностранцам получить преобладающее влияние в Италии.

Но именно за это его и упрекали. В решительные моменты у него недоставало смелости, чтобы противостоять французам. Хотя при этом он был человеком, наделённым большим здравым смыслом и делал всё, что позволяли ему обстоятельства. Виктор Амадей провёл административные реформы на местах и выплатил множество отцовских долгов. Правда, несмотря на свой врождённый гуманизм, он позволил втянуть в себя в гонения на вальденсов (религиозная секта), но, вместе с тем, умерил в Турине жестокие преследования инквизиции. Способствовал развитию торговли шёлком и разведению лошадей, построил и расширил много дорог, заботился о строительстве: в столице нельзя было возвести новый дворец без того, чтобы он сам сначала не одобрил архитектурный проект. Коллекционровал живопись, украсив картинами свои резиденции. И во внутренней политике умел манипулировать людьми таким образом, что всегда навязывал свою волю Сенату. Но зачастую не мог управлять собственной женой.

Тем временем, поставив 6 апреля под одним из договоров свою подпись: «Партичелли», Мишель больше не стал задерживаться в Савойе. Вероятно, он обнаружил, что сердце Кристины уже несвободно.

Там же, в Кераско, королевская мадам познакомилась с человеком, с которым её связала глубокая и искренняя любовь, длившаяся до конца жизни. Полное его имя было Филиппо Джузеппе Сан-Мартино д’Алье и его биография вполне могла бы вдохновить Александра Дюма-отца на создание ещё одного авантюрного романа «плаща и шпаги».

Филиппо родился 19 марта 1604 года в Турине в семье Джулио Чезаре Сан-Мартино д'Алье, представителя одной из старейших семей пьемонтской знати. У него было четыре брата и несколько сестёр, и он был вторым мальчиком в семье.

-Род Сан-Мартино ведёт своё происхождение от легендарных королей и насчитывает не одно поколение знатных предков! – частенько напоминал отец своим сыновьям. – А наш замок в Алье был центром древнего королевства!

-Но почему Вы не восстановите его, отец? – спрашивал Филиппо.