Три лица Януса

Когда похоронили Фридриха фон Герлаха, Янус отдал должное такту Вильгельма Хорста, который нигде не словом не обмолвился о том, что обер-лейтенант застрелился в его машине.

Когда они оба, и фон Шлиден, и оберштурмбанфюрер, убедились, что Фридрих мертв, Вильгельм Хорст сказал, не глядя на Вернера:

— Жаль беднягу… Не повезло ему. В первый же день русского наступления попасть под налет их штурмовиков.

Янус все понял. И эта версия, которую так естественно предложил оберштурмбанфюрер, сопровождала Фридриха фон Герлаха в последний путь, пока его не зарыли в родную землю на кладбище возле Штейндамм, рядом с Амалиенау, где стоял родовой особняк Герлахов.

Привязавшись к умному и высокообразованному Фридриху, Вернер с трудом приходил в себя после такой нелепой смерти обер-лейтенанта. Янус упрекал себя за то, что не предпринял ничего такого, могущего предотвратить столь печальный конец. Но с другой стороны — как он мог предвидеть, что Фридрих фон Герлах выберет именно такое, бескомпромиссное решение.

И другое обстоятельство не давало ему покоя.

Вернер фон Шлиден в который раз вспоминал о странной встрече на Оттокарштрассе, у дома Вольфганга Фишера.

«Племянница, сказал он мне, дочь старшего брата, приехала из Силезии, — думал Янус. — Но как она, эта племянница, добралась сюда в такое время из Силезии? Ее зовут Марта… Но так похожа она на мою Лену. Лена, Лена… Где ты теперь, родная? И помнишь ли еще о своем Сереже, который так неожиданно исчез из твоей жизни, даже не простившись. «Никаких проводов с людьми не состоящими с вами в ближайшей степени родства», — строго сказали тогда в управлении. А ведь Лена могла подумать бог знает что… И конечно, подумала. Может быть, отец как-то сумел… Намекнуть ей, что ли… Нет, вряд ли. Уж кому, как не мне, знать характер генерала Вилкса. Он всегда твердил, что пренебрежение правилами гибельно для разведчика. А главное, вредит тому делу, ради которого его послали во вражеский стан. Но кто эта молодая женщина, которую Фишер назвал Мартой, своей племянницей? Приехала из Силезии?.. Да ведь там уже Красная Армия! А прежде я ее в доме Фишера не встречал. Надо было заговорить с нею. Притвориться развязным офицером, которому все дозволено, пойти следом, спросить имя, пригласить куда-нибудь… Но зачем? Только потому, что она так похожа на мою Лену? Несерьезно. А ведь сейчас я припоминаю, что она как-то странно посмотрела на меня и, кажется, вздрогнула, будто узнала. Но откуда племяннице Фишера из Силезии знать Вернера фон Шлидена? Хотя… Она могла наблюдать меня, когда я приходил к бакалейщику, сама оставаясь при этом незаметной. Хорошо, оставим ее в покое, аллах с ней, этой Мартой».

Его мысли перенеслись в то далекое довоенное время, когда Сиражутдин был молод и полон сил, настроен романтически, насколько может быть романтиком человек, заканчивающий разведшколу и собирающийся отправиться на работу по профессии, на которой жизнь твою не возьмется застраховать ни одна страховая компания в мире.

Янус вспомнил тот осенний, но солнечный день, когда он, веселый и энергичный, вошел в домашний кабинет отца. Он опередил Арвида Яновича, который направлялся следом, только что открыв сыну дверь.

— Сережа, ты почему звонил? Потерял ключ? Надо заказать новый, — сказал Вилкс.

— Все в порядке, отец. Ты ведь знаешь, что настоящий джигит может потерять только жизнь в бою с врагами. Ключ в пиджаке.

— А пиджак ты забыл в шкафу, — улыбнулся Арвид Янович.

— Опять ты ошибся, отец. Пиджак мой остался внизу, на плечах одной очень славной девушки.

— Понятно, — протянул Вилкс. — Значит, пока я бездельничал в санатории, ты, Сережа, не терял времени.

Сиражутдин возмущенно закрутил головой.

— Бездельничал! Да с твоими ранами… Я б тебя на все лето от дел отставил, а ты всего три недели лечился. Знал бы Старик, как ты не бережешь здоровье, он…

— Сергей! — едва не выкрикнул Арвид Янович. — Замолчи… Ты еще слишком молод, чтоб называть Яна Карловича Стариком. Право так называть его имеют лишь те, кто заслужил его совместной с ним работой. А ты… Ты еще готовишься только к этому. Ты понимаешь, о чем я говорю, Сергей?

— Понимаю, отец, — густо покраснев, сказал Сиражутдин. — Прости меня.

— Да ладно уж, — улыбнулся Вилкс, отмахнувшись. — Главное — ты понял, что я хотел сказать. А большего и не надо. Но где же твоя девушка, Сережа? Почему ты сразу не пригласил ее в дом, а оставил где-то на улице, пусть и с твоим пиджаком на плечах? Ведь так мужчине не положено поступать ни в России, ни в Латвии, ни в Дагестане, насколько я знаю добрые обычаи этих стран.

Сиражутдин потупился.

— Понимаешь, отец, — начал он медленно, — прежде чем познакомить тебя и маму с Леной, я хотел…

— Значит, ее зовут Лена, — уточнил Арвид Янович. — Вот уже и некоторая информация у меня есть. Но ты продолжай, продолжай!

— Я хотел серьезно поговорить с тобой, отец.

— Что ж, это время уже пришло. Я был сегодня у Яна Карловича, говорил о тебе. Поэтому и у меня с тобой будет серьезный разговор, Сергей. Скажи, сейчас на улице не очень холодно?