Три менялы

Палач терялся в догадках: женщина на заимке была, но явно не Вика, фотографии женщин заказчик ему показывал. А о своей жене Гамлет сказал: «Может, она тайная лесбиянка, не знаю, но противоположный пол ее никогда не интересовал, мужик в юбке, конопатая, сутулая, про себя я давно зову ее Прорабом. Это прозвище больше всего подходит моей женушке, короче, ты ее сразу узнаешь, не ошибешься». Если так, то это и не Матильда.

Хозяйка усадьбы была очень женственна, не красавица, но привлекательна: чудесные волосы, матовая кожа. Вроде бы и напоминает Матильду, но о ней никак не скажешь – лесбиянка. Явно очень даже интересуется мужчинами, и они ею тоже. Вон она – шутит, смеется, глаза искрятся весельем и кокетством. И девочка называет ее мамой. Может, это прислуга со своей дочкой? Решила небось после гибели хозяев прибрать усадьбу к рукам… Если это не хозяйка, то вряд ли она может знать об антиквариате… Но Гамлет требовал уничтожить свидетелей. Известно ли ей что-нибудь? Лишнее убийство тоже ни к чему… А если это все-таки Матильда, он должен убрать ее, но сделать все надо очень аккуратно, чтобы никаких подозрений не возникло. Какого черта они здесь торчат?

Покидать усадьбу никто не торопился.

С одной стороны, неплохо, что сюда попали еще два человека, рассуждал Палач, но с другой – они же и мешали: придется работать очень осторожно, грамотно. Торопиться ни к чему – отсюда так просто не выберешься, а жить удобнее с бабой. Да и обстоятельства до сих пор не позволяли ему приступить к выполнению задания, сначала он только потихоньку, исподволь расспрашивал женщину, потом осторожно обследовал особняк, усадьбу, эту терра инкогнито, чтобы подготовить и провести образцово-показательную операцию. Палач не хотел рисковать, действовать непродуманно, кроме того, всегда надо было сначала предусмотреть для себя пути отхода с места событий. А отсюда пока не так просто было скрыться, не на лыжах же, в самом деле, уходить от возможной погони.