Три месяца, две недели и один день

Но по большому счёту, если так разобраться, мы уже всё прояснили. Он не может действительно попрощаться со мной, пока на его руках не окажется ребёнок, которого я ему отписала, и, тем не менее, я помню его твёрдое и резкое, как пощёчина, «прощай». И всё это правда, быть вместе требует гораздо большего, чем просто появиться где-то вместе, когда это продиктовано профессией или уже давно оговорено. По аналогии с этим что мне даст возможное участие в декоре комнаты, которую я даже никогда не увижу? Дерек… В случае чего это будет первое, что он спросит. Но разве я готова сказать ему что-то позначительнее того, что ему уже приходилось слышать около трёх недель назад?

— Да, я помню. Но нам кое-что необходимо сделать. Не пойми меня неправильно, но я должна потрогать твой живот. Если он как камень, это нехорошо, — было вцепившись в одеяло, чтобы укрыться им, потому что мне не сильно хочется чувствовать на себе чужие руки, я разжимаю свою хватку из-за последней части фразы. В ближайшее время мне точно не светит забыть недавно сказанные бывшей свекровью вещи, и, подтянув тело вверх, я прислоняюсь спиной к изголовью:

— У тебя тоже была угроза, да?

— Во вторую беременность. И я действительно чуть не потеряла Дэвида.

— Ладно. Давай, — я вздрагиваю, когда Дениз дотрагивается до обнажённой кожи, и, держа поднятую рубашку в стороне от неё, поворачиваю голову в сторону, так как мне всё равно слишком неуютно, чтобы смотреть. За все эти месяцы я вряд ли хотя бы реально смотрела на собственный изменившийся живот, но, к счастью, эта как бы экзекуция заканчивается довольно быстро. — Ну что?

— Ничего. Не о чем переживать. Если только о тоске по тому, что когда-то было твоим. Что бы ты там ни думала, что это можно преодолеть, поверь, воспоминания всегда в нашей голове. Они могут притупляться, но никогда не исчезнут навсегда. Их может усилить любая, казалось бы, мелочь. Это просто так, чисто для сведения, — какая-то часть меня хочет велеть ей заткнуться и прежде разобраться в собственной личной жизни, но я не произношу ни звука. Потому что, пожалуй, впервые за всё последнее время я настолько исчерпана, что гораздо более значительной доли моего внутреннего существа совсем не хочется говорить. — Ужин, я так понимаю, на моё усмотрение, — и с этими словами Дениз выходит прочь из комнаты, оставляя меня наедине с кучей мыслей и моим животом, вроде не внушающим опасений, но всё равно подвижным и энергичным, что я не в состоянии взять под контроль. А я ведь всегда получала всё, что хотела, только не теперь. Но, возможно, мне это даже нравится.

Глава двадцать вторая

— Как всё прошло?

— Нормально. Мы не стали подругами, если ты об этом, но всё в порядке. И, кстати, мы ничего тебе не сломали.

— Не смешно, — отвечаю я, вспоминая о нашем с ней разговоре перед моим отъездом. — Я всё-таки не уверен до конца, что воспринял бы это полностью спокойно.

— А, по-моему, это было бы забавно, папочка. Со временем тебе стоит подумать о детской площадке. Или хотя бы о качелях.

— Езжай-ка ты уже домой, — на моём лице невольно проявляется улыбка, — мальчики наверняка соскучились по своему отцу.

— Да, сейчас. О, чуть не забыла, — на секунду отвернувшись от Джейми и Дэвида, уже сидящих в своих автомобильных креслах в ожидании момента, когда их пристегнут, Дениз поворачивается ко мне около левой задней двери своего автомобиля, рядом с которой мы оба стоим. — Я ведь сделала картофель с мясом в духовке. Он в холодильнике. Так что вам будет что поесть на ужин. Я подумала, что у тебя вряд ли будут силы готовить. А тут и доставку ждать не придётся.

— Это здорово. Спасибо тебе большое, — говорю я, когда Дениз наконец заканчивает с мерами по обеспечению безопасной перевозки детей и захлопывает дверь салона. Только-только приехав на такси из аэропорта после перелёта из Портленда, стоять у плиты это действительно последнее, что мне хочется делать. Да и заказывать готовую еду вообще-то тоже. — Правда, я это ценю. Только Митчелл тоже наверняка голодный.

— Ты меня выгоняешь, Дерек Картер? Хочешь как можно скорее остаться с ней наедине?

— Этого всё равно не будет, и не говори мне тут ерунды.

Я ещё не поднимался к Лив и не видел её, решив сначала проводить Дениз и мальчиков к их отцу, который уже наверняка тоже дома, соскучившийся по своей семье за эти четыре дня и задающийся вопросом, когда же я наконец их отпущу. Но у меня в любом случае не произойдёт ничего из того, что напоминает счастливое воссоединение любящих друг друга людей даже после непродолжительной разлуки. Так какой, чёрт побери, смысл торопиться к тому, кого вопреки всему желанию ты, вынужденный сдерживаться и контролировать чувства, всё равно не сможешь ни обнять, ни поцеловать?

— Всё это, конечно, не моё дело, но, по-моему, она плохо справляется с тем, что сюда приезжала Кимберли.

— Что? — из-за этих слов, на первый взгляд прозвучавших, как бред, я выпрямляюсь словно по стойке смирно, и от всей моей некоторой радости не остаётся и следа. — Моя мать была здесь? Когда?