Три минуты до судного дня

Допрос? Забудьте. Допрос проводить сложно. Он требует огромной подготовки, а в случае с Родом лучше взять с собой женщину, чтобы быстрее растопить лед. Мы занимались более простыми и совершенно необходимыми вещами: мы просто говорили по душам прямо под звездами — открыто, примитивно, старомодно. Нет на свете места, где легче понять состояние человека, чем на парковке магазина, в темноте, на задворках цивилизации. Там у каждого есть история — одна печальнее другой. Пока Род перечислял свои проблемы, вокруг ходили другие люди, которым, без сомнения, приходилось еще тяжелее: сутулые, истощенные, даже безрукие. У одного парня торчала такая культя, словно руку ему отрубило в трепальной машине.

Подло? Само собой. Но еще и расчетливо. Я хотел, чтобы Род увидел, где может оказаться, если не постарается выбраться. Разумеется, я хотел стать ключевой фигурой в повороте колеса его судьбы. Однако расчет с моей стороны не был абсолютно хладнокровным. Род всем своим видом так и кричал: «Помогите! Помогите!» А я уже упоминал, что он порой казался трогательным, как ребенок.

Когда я спросил его, не против ли он на следующий день отужинать в отеле «Эмбасси Сьютс» на Интернейшнл-драйв, лицо Рода озарила улыбка — пожалуй, первая за вечер. Я понятия не имел, когда он в последний раз нормально ел. Когда я сказал (скрестив пальцы), что к нам присоединится моя новая напарница, его улыбка стала шире.

— Хорошая? — спросил он.

— Хорошая, — ответил я. — И красивая.

Ну вот: самодовольная улыбка.

— Но Род, — добавил я, когда он сел в машину, — она настоящая леди, как Линн. Приведи себя в порядок, ладно?

— Ладно, — сказал он. — Я не подведу!

На следующий вечер Род сдержал слово. Не знаю, где он принял душ, но выглядел он вполне презентабельно. Я тоже оделся соответствующе. Мы заказали сытный ужин — стейк, печеную картошку, салат и все такое. Род проглотил добрую половину, даже не жуя, пока я давал ему отеческие советы (дай отпор тому сукину сыну, который трахает твою девчонку, и выбрось ее из своего трейлера) и материнские наставления (чисти зубы дважды в день, питайся сбалансировано, мойся не только перед встречей со мной). Но главное обещание Роду сдержать я не смог. Да, у меня появилась напарница — сама Муди-Она, и она была красоткой. Но прийти она не смогла. Она пока занималась другим делом. Правда, нам с Терри пошло на пользу провести вечер порознь, ведь день выдался не из простых.

Утро началось с неприятностей: австрийцы прислали нам очередной отзыв о репортаже «Эй-би-си ньюс». В прошлом сообщении они просто заявляли о своем недовольстве, но в этом уже не стеснялись в выражениях.

Оказалось, они сумели связаться с Золтаном Сабо, который сказал им, что не считает ФБР заслуживающим доверия, а потому не желает с нами работать. В самом деле? Просто потому, что кто-то из верхов слил всю историю прессе? Строго. Очень строго. Но еще и тревожно, ведь я понимал, что на каком-то этапе расследования мне придется посетить австрийцев. Похоже, на теплый прием теперь можно было не рассчитывать.

Первые слова Корнера тоже не подняли мне настроения.

— Муди-Она предпочла бы с тобой не работать, — сказал он, прислоняясь к косяку с чашкой утреннего кофе в руках. — Она даже сказала, что готова работать с кем угодно, только не с тобой.

— Правда? С кем угодно? — Меня это даже задело. У нас в отделении была парочка настоящих козлов.

— Почти.

— В чем проблема?

— Она знает тебя и не хочет сойти с ума от твоей требовательности. Но… — Корнер помедлил.

— Но?

— Но она пойдет на это, потому что понимает, что нам без нее никак.

— Ладно, не переживай, — сказал я. — Мы сработаемся.

— Серьезно, Наварро, не перегибай палку. Пусть иногда переводит дух. Не всем комфортно работать на безумной скорости.

— Приму к сведению.

Может, я и ошибался, но мне показалось, что Корнер совершенно необоснованно пронзил меня ледяным взглядом.

Через несколько часов я встретился с Муди. Она спустилась из своего кабинета, находившегося этажом выше, и направилась ко мне. Ее улыбка говорила: «Я справлюсь». Все остальное кричало: «Куда я только вляпалась?» Я привел ее в одну из небольших переговорных комнат, чтобы ввести в курс дела и обсудить условия нашей совместной работы. Пока я не перешел к этим условиям, она почти ни слова не сказала.

— Я хочу, чтобы ты сразу уяснил две вещи, — заявила она, поднимая руку, как постовой на перекрестке. — Во-первых, я не собираюсь разбиваться в лепешку, даже если ты этого потребуешь. Если ты не сумеешь сдерживаться, я уйду.

— Ладно, сумею. А во-вторых?

— Я беременна.

— Хорошо.

— Хорошо? Я говорю, что беременной приступаю к крупному делу, а ты в ответ: «хорошо»?

— Что мне еще сказать? Я не могу этого изменить, хотя и боюсь, что вы назовете ребенка Терри. Тогда у нас будет Муди-Он, Муди-Она и Муди-Малыш.