Три мировоззрения: монизм, дуализм, тринитаризм. Взгляд на историю реальности

Люди очень редко утверждают, что идеи, о которых я говорю, не являются библейскими. Гораздо чаще они спрашивают, как я их обнаруживаю в Библии, а это вдохновляет. Затем я стараюсь разобраться в самом вопросе. Например, в таком: «Почему Вы употребляете слово „Триединство“, если оно не встречается в Библии?» С моей точки зрения Триединство — это символ, выраженный словом, который отражает природу Бога, как она описывается в Библии. Другим примером такого символа может служить исповедание отцов церкви. Мы говорим, что это их кредо , потому что данное слово, выражающее систему убеждений, восходит к латинскому глаголу credo , в переводе означающему «я верю». Однако, сами отцы церкви называли его символом или определением, потому что оно представляло собой всю истину, содержащуюся в Библии. Вообще говоря, вы никогда не найдёте полного соответствия между символом и тем, что он символизирует. Точно так же вы не найдете его между словесными символами (такими, как Триединство, форма и свобода, динамизм) и теми словами, которые есть в Библии, даже если эти символы находят полное подтверждение в самом библейском тексте.

Можете ли вы подробнее рассказать о том, что значит спастись, и что затем происходит?

Спастись — это значит из мертвого, эгоцентричного создания преобразиться в живого человека, не замкнутого на самом себе. Спастись значит выйти из состояния духовной надломленности и начать движение к исцелению. Это значит принять исцеление и трудиться ради исцеления или, как поётся в одной старой песне, доверять и повиноваться . Это реальность, построенная по принципу взаимодополняемости и составляющая все 200 %. Мы спасаемся не потому, что только доверяем Богу, и не потому, что только повинуемся Ему, а потому, что делаем и то, и другое. Некоторые попадают в ловушку, считая, что надо делать что-то одно. Мне кажется, что в данном случае вопрос о выборе нашёптывает дьявол. Ты веришь в Божье исцеление или трудишься ради него? Дьявольский вопрос. Это всё равно что спросить у Шалтай-Болтая, на какую сторону стены он хотел бы упасть. Бог говорит, что мы можем иметь обе. Иисус говорит: «Я пришел для того, чтобы имели жизнь и имели с избытком. Я не призываю вас выбирать только то, что вам больше нравится. Берите всё. Живите полной жизнью» . Другим примером того, как нам может быть брошен вызов после спасения, могут служить слова из 22 псалма: «Чаша моя преисполнена». Когда наша жизнь бьёт ключом, мы обычно реагируем так: «Ах, как всё сложно, надо с этим что-то делать!» Мы не любим, когда что-то выходит из-под контроля и становится непредсказуемым. Но недостаток контроля плох только тогда, когда наш путь определяется тем, что мы видим перед собой. Если же наш путь определяется верой, то мы доверяем Богу, зная, что Он укрепит нас в жизни, где «чаша преисполнена». Вера может пугать, потому что веря, мы не видим, не контролируем ситуацию и не имеем полного понимания того, что происходит. Мы просто идём и доверяем Богу. Это похоже на то, как если бы мы, оказавшись в тёмном туннеле, шли к выходу на Его голос. Но люди хотят потрогать стены, пробежаться вперёд и назад, самостоятельно сориентироваться на местности, что вполне естественно. А путь, совершаемый в вере, — это духовно. Нас тянет к естественным вещам, потому что мы — существа надломленные и падшие, а нам необходимо духовное преображение. Это не значит, что надо совсем отказаться от всех естественных вещей, просто использовать естественное в полноте Божьей истины и реальности. Некоторые считают, что естественное — это одно, а духовное — другое, и потому, обретя спасение, надо оставить первое и обратиться ко второму. Но Библия говорит нам о том, что естественное осуществляется в контексте духовного, в контексте господства Иисуса Христа. Тогда ничто не утрачивается, а только приобретается. Жизнь становится больше и полнее.

Если после обретения спасения жизнь становится больше и полнее, тогда почему так часто мы видим противоположную картину, когда христианская жизнь делает человека более ограниченным и жёстким?

Бывая в разных странах, я нередко завожу с людьми такую беседу. «Предположим, — говорю я, — вы пошли в свой город и, встретив там человек десять, спросили их: „Скажите, вот если бы вы сегодня стали христианами, как бы изменилась ваша жизнь? Стала бы она более содержательной, наполненной, динамичной или, наоборот, более скованной, скудной, ограниченной?“ Что бы ответили вам ваши соотечественники, если бы вы спросили их об этом?»