Три мушкетера

"Of Milady de Winter," replied d'Artagnan, "yes, of Milady de Winter, of whose crimes your Eminence is doubtless ignorant, since you have honored her with your confidence."	- О леди Винтер, - ответил д'Артаньян. - Да, о леди Винтер, все преступления которой были, очевидно, неизвестны вашему высокопреосвященству, когда вы почтили ее своим доверием.
"Monsieur," said the cardinal, "if Milady de Winter has committed the crimes you lay to her charge, she shall be punished."	- Если леди Винтер совершила те преступления, о которых вы говорите, милостивый государь, то она будет наказана.
"She has been punished, monseigneur."	- Она уже наказана, монсеньер.
"And who has punished her?"	- А кто же наказал ее?
"We."	- Мы.
"She is in prison?"	- Она в тюрьме?
"She is dead."	- Она умерла.
"Dead!" repeated the cardinal, who could not believe what he heard, "dead!	- Умерла? - повторил кардинал, не веря своим ушам. - Умерла?
Did you not say she was dead?"	Так вы сказали?
"Three times she attempted to kill me, and I pardoned her; but she murdered the woman I loved.	- Три раза пыталась она убить меня, и я простил ей, но она умертвила женщину, которую я любил.
Then my friends and I took her, tried her, and condemned her."	Тогда мои друзья и я изловили ее, судили и приговорили к смерти.
D'Artagnan then related the poisoning of Mme. Bonacieux in the convent of the Carmelites at Bethune, the trial in the isolated house, and the execution on the banks of the Lys.	Д'Артаньян рассказал про отравление г-жи Бонасье в Бетюнском монастыре кармелиток, про суд в уединенном домике, про казнь на берегу Лиса.
A shudder crept through the body of the cardinal, who did not shudder readily.	Дрожь пробежала по телу кардинала - а ему редко случалось содрогаться.
But all at once, as if undergoing the influence of an unspoken thought, the countenance of the cardinal, till then gloomy, cleared up by degrees, and recovered perfect serenity.	Но вдруг, словно под влиянием какой-то невысказанной мысли, лицо кардинала, до тех пор мрачное, мало-помалу прояснилось и приняло наконец совершенно безмятежное выражение.
"So," said the cardinal, in a tone that contrasted strongly with the severity of his words, "you have constituted yourselves judges, without remembering that they who punish without license to punish are assassins?"	- Итак, - заговорил он кротким голосом, противоречившим его суровым словам, - вы присвоили себе права судей, не подумав о том, что те, кто не уполномочен наказывать и тем не менее наказывает, являются убийцами.
"Monseigneur, I swear to you that I never for an instant had the intention of defending my head against you.	- Монсеньер, клянусь вам, что у меня ни на минуту не была намерения оправдываться перед вами!
I willingly submit to any punishment your Eminence may please to inflict upon me.	Я готов понести то наказание, какое вашему высокопреосвященству угодно будет наложить на меня.
I do not hold life dear enough to be afraid of death."	Я слишком мало дорожу жизнью, чтобы бояться смерти.