Три небылицы за постой

Деваться некуда, подчинились стражники, открыли. Пошёл Николка во дворец. Входит в пиршественный зал, и тут же настала там мёртвая тишина. Всяк по-своему удивился. Царь Дементий дар речи потерял потому, что победителем чудовища оказался не князь, не боярин, а простой крестьянский сын. Царевна Настенька даже слова не могла вымолвить от радости, снова увидев своего ненаглядного. У боярского сына Фолопия от страха, что сейчас все узнают про сотворённую им подлость, и язык отнялся, и ноги как не свои стали. Идёт Николка к царскому столу, а со стороны бояр шепотки злые доносятся:

– Это что за невежа неотёсанный? Как смеет он, мужик лапотный, идти, и нам, знати родовитой, не кланяться?!

А Николка подошёл к царю, поклонился и сказал:

– Пришёл я, государь не за наградами, а просить милости твоей для разбойника Пантелея, который в малолетстве был похищен шайкой Карпилы. Правда, хоть и вырос он среди разбойников, но никакой вины на нём нет – настоящим разбойником он так и не стал. А сегодня после многолетней разлуки встретил он свою мать, и просит о том, чтобы было позволено ему остаться жить в посаде и продолжить ремесло своего отца.

Подумал царь и махнул рукой:

– Быть посему! С этого часа считать Пантелея ни в чём не повинным, свободным и вольным человеком. А почему ты стал просить за него?

И рассказал Николка, что напала на него по пути к столице шайка разбойничья, которая хотела его убить, да сама и полегла в жестокой сече.

– …Теперь, государь, нет больше разбойников в Карпиловых лесах, все дороги там открыты и для конного, и для пешего. И ещё скажу, государь. Пантелей рассказал мне, что подговорил Карпилу и дал ему за мою голову кошель золота, кто-то из тех, что сейчас сидит за этим столом.

И снова настала гробовая тишина. Витязи удивляются, меж собой переглядываются. Один лишь Фолопий побледнел, как полотно, сидит, ни жив, ни мёртв.

– Отрадные вести ты принёс! – одобрил царь Дементий. – Но почему же не спрашиваешь о награде? Ведь это же ты сумел лишить Трёхглавого его колдовской силы? Или не ты?

Улыбнулся Николка в ответ.

– Государь, для меня главная награда – мир на той земле, где я родился и живу. А бить себя в грудь кулаком и кричать о том, что это я один со всем справился – было бы недостойно настоящего воина.

Услышали его слова сидящие за столом, и стало им стыдно за своё самохвальство. А Николка продолжил:

– Уж, коли на то пошло, государь, то не было бы избавления от чудовища, если бы не подмога семи кузнецов, что не пожалели ни своей кузни, ни кузнецкого снаряжения, и разбили-таки усилиями великими колдовское каменное яйцо, в котором таилась вся сила Трёхглавого. А что бы я сделал, если бы не подарок вдовы кузнеца из посада – этот меч и доспехи, что крепче, самого крепкого булата? Поэтому не буду я хвалиться и одного себя победителем называть.

Задумался царь. Никак не ожидал он услышать от крестьянского сына столь рассудительных и мудрых речей, исполненных настоящего благородства. Иной на его месте, гляди-ка, запросил бы себе богатства и славы вдвойне против обещанного. А этому, как будто, вообще ничего не нужно.

– Так ты, что же, сам отказываешься от всего того, что мною было обещано? – спрашивает царь.

– От всего, кроме одного-единственного – руки твоей дочери Настеньки. Без неё мне и свет не мил. Если только, конечно, она сама не против…

– Я согласна! – ответила Настенька, и показала ему на своей руке серебряное колечко.

Уже на следующий день их обвенчали, и сидел Николка за свадебным столом в богатой одежде, не в силах поверить своему счастью, что с ним теперь будет его любимая. Веселятся гости, молодых поздравляют, но только неспокойно на душе у жениха. Чувствует он, что кто-то готовит им обоим злую западню, кто-то их обоих собирается погубить. И как только подали молодым поднос с яствами и вином, взял он свой кубок и незаметно обмакнул в него чудесную раковину. Дал её Настеньке и шепнул, чтобы сделала она то же самое.

– Зачем? – удивляется царевна.

– А чтобы наша с тобой свадьба не обратилась в наши похороны… – ответил ей Николка.

Не стала больше расспрашивать его Настенька, и следом за ним окунула раковину в свой кубок.

Как стали гости провозглашать здравницы в честь новобрачных, по обычаю отпили они из своих кубков по самой малости. И тут же словно неведомая сила в них влилась, здоровья у обоих втрое прибавилось, радость и веселье переполнили душу. А боярский сын Фолопий в это время смотрел на них из-за другого стола, и всё ждал: когда же они оба упадут замертво, чтобы больше уже не поняться? Он ещё утром, когда шло венчание, приказал своему слуге подсыпать молодым в кубок отравы. Но они хоть и выпили из отравленного кубка, а умирать почему-то и не подумали. Наоборот, царевна стала ещё краше, а Николка стал на зависть любому заморскому принцу. Одолели Фолопия сомнения: а яду ли ему дала старая ведьма, которой он отдал за него триста золотых? А что, если она чего-то напутала, и вместо отравы дала целебное зелье, придающее сил и здоровья?