Три небылицы за постой

– Где ж ты был все эти годы? – спрашивает Селивёрстовна.

– Там же и был, в разбойничьей шайке, – признался Пантелей. – Поэтому, прости, матушка, но остаться с тобой я не смогу. Ведь если узнают, что я из шайки Карпилы, то быть мне на плахе. Пусть никого я не убил, не ограбил, но как теперь это докажу?

– Не горюй! – сказал ему Николка. – Сейчас же поеду в царский дворец, и попрошу у царя для тебя милости, чтобы снята была с тебя всякая вина. Бог даст, царь в моей просьбе не откажет.

– Да, надо бы тебе туда съездить, надо бы! – вздыхает Селивёрстовна. – Там сейчас пир горой, победу над чудищем празднуют. Одна только царевна Настенька, говорят, сидит в слезах. Ей теперь из господ князей или графьёв кого-то в женихи выбирать себе придётся. Только она уже объявила, что скорее в монастырь уйдёт, чем выйдет замуж за немилого и постылого. Говорят, ждёт она того, что на пир не пришёл.

…А во дворце уже который час пируют витязи, уже не одну бадью вина осушили, съели жареного быка, дюжину баранов, а уж уток и гусей – и вовсе бессчётно. Музыканты для них на гуслях, дудках и бубнах играют, шуты скачут и кувыркаются, бояре здравницы провозглашают… Веселятся богатыри. Оно и понятно: на дармовщину – что ж не разговеться-то? Пусть даже от иного в сече пользы было – ни на медный грош, зато языком-то себе славу можно раздуть и на сотню золотых! И все ждут, что же скажет старый звездочёт. Вечер-то уже настал, звёзды все, как есть, высыпали. Смотри, да угадывай… А его всё нет и нет.

И, наконец-то, вошёл он в пиршественный зал, длинную, белую бороду сжимая в кулаке и опираясь о посох. Увидел царь звездочёта, и сделал знак рукой, чтобы тишина настала. Тут же смолкли музыканты, тут же притихли и богатыри. Ждут, что скажет звездочёт, но в душе-то каждый надеется, что назовут именно его! По совести сказать, немалое число витязей через своих доверенных слуг пробовали передать старику золотишка. Чтобы гадал он не по звёздам на небе, а по золотым в кошелях. Но слуги так ни с чем и вернулись – и близко не подпустил их к себе несговорчивый старик.

Со вздохом поклонился царю звездочёт, развёл руками и сказал:

– Прости, государь, простите и вы, господа рыцари, но звёзды говорят, что сейчас нет среди вас того, кто одержал настоящую победу над порождением чёрной бездны.

Рассердились витязи, разгневались – как это так?! Это кто же тогда, если не они, убил Трёхглавого?!! Старик, понимаете ли, совсем из ума выжил – несёт невесть что! А вот они, богатыри, точно помнят, как вонзали в Погубилу свои мечи!

Покачал старик головой и сказал:

– Что спорить петухам, сидящим на заборе о том, чей из них крик поднял солнце утреннее? Вот также и здесь – мечи-то вы вонзили, да только уже в тот момент, когда настоящий сокрушитель чудовища отнял у него чёрную колдовскую силу.

– Ну и где же он сейчас? – спросил царь Дементий Премудрый.

– Едет к твоему дворцу, государь, на коне, сияющем чистым серебром. Скоро ты его увидишь!

Удивились витязи, притихли. Что бы это значило? У кого из тех, что выезжал на битву, конь был серебряной масти? Да, белой масти кони были, но – белой, а не серебряной! Про питьё и еду забыли богатыри, глаз от дверей не отрывают – кто же это он?!

А Николка въехал в город, и по мощёной камнем улице направился во дворец. Сам всё думает про то, как бы ему ещё хоть раз увидеть царевну Настеньку. Вдруг слышит, какой-то мальчишка закричал на всю улицу:

– Смотрите! Витязь на серебряном коне! Витязь на серебряном коне!

Удивился Николка – это где он такого увидел? Оглянулся – вроде, никого… И тут его взгляд упал на коня, и своим глазам он не поверил: его вороной конь вдруг стал белее снега и засветился серебром! Не знает он, что и думать о таком чуде. Народ со всех сторон стал сбегаться. Кто-то из толпы кричит:

– Вот же он, наш настоящий избавитель!

Спешился Николка перед воротами царского дворца, а стража дорогу ему загородила, во двор не пускает. Твердят, что, мол, самим царём не велено им никого пускать. И могло бы так случиться, что если бы не обещание данное Пантелею, махнул бы рукой Николка, и поехал бы прочь. Но не мог он обмануть мать и её сына, что чудом смогли встретиться. Стал добиваться, чтобы открыли ему ворота, а иначе, пригрозил, выбьет их плечом. Тут слышит он голос знакомый:

– Ну, здравствуй витязь, вот мы и свиделись!

Оглянулся Николка и видит перед собой того самого десятского, что приезжал в их деревню звать удальцов на битву с Трёхглавым. Правда, теперь десятский в чинах вырос до сотского. Стал он спрашивать стражников: а сам ли государь отдал приказ никого не пускать? Замялись стражники. Признались, что такой приказ от имени царя им передал зять царский – Фолопий.

– А с каких это пор Фолопий стал называть себя царским зятем? – нахмурился сотский. – Свадьбы не было, под венцом они с царевной не стояли, она его своим женихом не назвала. Что за глупости? А ну-ка, открыть ворота!