Три небылицы за постой

На том и порешили. А Николка той порой на полпути к стольному граду решил прилечь, отдохнуть. Отпустил коня пастись на лесной поляне, сам лёг под деревом на тот случай, если вдруг пойдёт дождь и задремал. Сквозь сон услышал он медвежье рычание и проснулся. Съел оставшийся орешек, и стал слушать, чего там медведи разревелись. А косолапые говорят про каких-то людей на конях при оружии, которые прячутся в соседней роще.

– …В ельнике густом они прячутся, над тропинкой лесной сетку натянули. Уж, не охотники ли к нам нагрянули? – беспокоится молодой медведь.

– Нет, это не охотники, – отвечает старый. – Сороки стрекотали, что в наши леса заявился разбойник Карпило -Живодёр. Ищет он какого-то человека, чтобы изрубить его на мелкие кусочки. Неспроста в наш лес со всей округи волков набежало – видно, чуют богатую поживу…

Понял Николка, что это по его душу заявилась сюда разбойничья шайка.

«Ну, что ж, – думает он, – трём смертям не бывать, а одной – не миновать. Поеду через ельник. А уж там – как судьба решит. Посмотрим, чья возьмёт…»

Собрался он, оседлал коня, и поехал по лесной тропе в сторону ельника. А там разбойники и в самом деле его поджидают. Подсказал им подлый человек, присланный боярским сыном Фолопием, где и как им Николку сыскать. Да ещё за его смерть прислал большой кошель золота. Как тут Карпиле не польститься? С любой стороны, как ни глянь, ему выгода. И золота получил, и коня богатырского себе заберёт, и ненавистного ему Николку погубит… Чем не радость для души разбойничьей?

Только не знали разбойники, что уже ведомо Николке про их засаду, и что к сече с ними он уже изготовился. Как только увидели они витязя, сразу же сбросили на него крепкую шёлковую сеть, что и медведю не под силу разорвать. Да что сеть против меча, откованного из самого крепкого булата?! Лишь раз им махнул Николка, и распалась она на две половины. Взвыли от злости разбойники, уже заранее праздновавшие лёгкую победу. Выхватили сабли, и со всех сторон кинулись на богатыря во главе со своим атаманом Карпилой. И началась сеча беспощадная и лютая. Рубится Николка, машет мечом и направо, и налево. Как кочаны капусты во все стороны разлетаются разбойничьи головы.

Уж, и у него самого, и у коня кровь из ран течёт, а разбойники не унимаются – как ополоумели в своей слепой злобе, всё кидаются и кидаются. Но, как видно, судьбой было решено, что найдёт их шайка свою погибель в этом лесу. Последним набросился на Николку сам Карпило. Он всё надеялся, что устанет богатырь биться с его подручными, и тогда он сможет победить его одним ударом. Да только просчитался злой разбойник. Хоть и утомился, хоть и ранен был Николка, но одним махом перерубил саблю атамана и тот, с перепугу свалившись с коня, разбил голову о придорожный камень, да и дух последний тут же испустил.

Лишь один молодой разбойник, который в сече не участвовал, остался жив. Упал он перед витязем на колени, и стал просить о пощаде.

– Встань! – сказал ему Николка. – Не поднимаю я руку на безоружного. Скажи мне лучше, кто позвал сюда Карпилу, кто на меня напасть подговорил?

И рассказал ему разбойник, что намедни был чей-то гонец у них, в Карпиловых лесах, который привёз атаману большой кошель золота и письмо тайное. После этого-то их шайка и подалась под стольный град, чтобы выследить богатыря и устроить на него засаду. Сразу же понял Николка, что это подлое дело учинил кого-то из знатных завистников. Приказал он разбойнику взять коня Карпилы и следовать за ним.

– …Хватит тебе шляться по лесам, хватит разбойничать! – сказал он. – Езжай к отцу-матери, поди, истосковались, тебя вспоминая, и займись хорошим, добрым делом.

– Рад бы к родителям, да не знаю я их, – пригорюнился разбойник. – Ещё когда себя не помнил, попал я в эту шайку, при ней и вырос. Когда Карпило шёл в набег, я охранял их пещеру и готовил еду. Хотел он и меня к своему ремеслу пристроить, да не по душе мне было злодействовать. Хоть и был я в шайке, а чужой крови на моих руках нет.

Доехали они до ручья, окунул Николка в него свою чудесную раковину, сам испил воды, напоил коня, промыл себе и ему раны, и стали они тут же затягиваться. Уже темнеть начало, как приехали путники в посад. Хоть и пожёг его Трёхглавый, но там всё равно – и радость, и веселье. Еле-еле смогли они добраться до избушки Селивёрстовны – всяк их за стол зовёт, всяк угостить норовит. А избушку огнём хоть и опалило, но она, всё же, уцелела. Вошли путники в избу, хозяйка высекла огня, зажгла лучину, взглянула на того, что пришёл с её постояльцем, отчего-то ахнула и спросила, как его зовут.

– Всегда Пантелеем звали… – ответил разбойник.

Вскрикнула она, и упала без памяти. Подняли её, водой напоили и, плача, сказала Селивёрстовна молодому разбойнику:

– Ты – сын мой, много лет назад похищенный злыми людьми.

Рассказала она что когда-то напала на их посад невесть откуда взявшаяся разбойничья шайка. кого-то – ограбили, кого-то убили. А у неё забрали малолетнего сына. Его отец в это время был на промысле. Когда вернулся и узнал о случившемся, с горя заболел и вскоре умер.