Три недели страха

— Это фигурировало в моем докладе ему в прошлом месяце. Шеф его персонала на прошлой неделе прислала мне имейл, спрашивая, прибрали ли мы к рукам «АмериКан». Ты же знаешь, дорогой, что каждый раз, когда городской бюджет трещит по швам, кто-нибудь предлагает урезать международный туризм. От нас избавиться легче всего, так как все думают, что у нас шикарные контракты, самолеты по всему миру и так далее. Тэб Джоунс нас не любит, но он видит в нас средство для своих путешествий, поэтому не ликвидирует отдел. Однако как только возникают неприятности с бюджетом, мне приходится выходить на ковер и бороться. Я показываю им факты и цифры, а в прошлый раз сказала, что «АмериКан» может открыть здесь компанию. Тэб и мэр сразу возбудились, так как туристы — это призраки, а здание и рабочие места — что-то, на чем можно заслужить репутацию. Ты меня слушаешь?

— Да, — сказал я.

— Если ты не поедешь, то мы можем проститься с отделом и работой. А мне они нужны.

— Мне тоже.

Я не шутил. Так как Мелисса ушла с работы, чтобы находиться дома с дочкой, мы едва могли выплачивать ссуду. Если я потеряю работу, мы окажемся в отчаянном положении. Особенно учитывая нынешнюю ситуацию, когда нам, вероятно, придется доказывать в суде, какие мы замечательные родители. От моей работы зависело все.

Линда шагнула назад, окидывая меня взглядом.

— Значит, ты понял меня?

— Да, — ответил я. — Я поеду в Германию и встречусь с Мэлколмом Харрисом.

— Ты хороший парень, Джек, — улыбнулась она. — Я знала, что ты согласишься. Давай займемся документами.

Когда я складывал бумаги в портфель, Линда спросила:

— Разве у них нет других детей?

— Дело не в том, — с жаром отозвался я. — Это же не замена одной модели на другую.

«Как она не понимает?» — думал я.

Линда махнула рукой.

— Ну, удачи тебе с твоей детской историей.

Детская история…

Мы испробовали все, лишь бы Мелисса забеременела. Она изучала медицинскую литературу, пользовалась библиотеками и Интернетом, став подкованной в этой теме не хуже и даже лучше многих врачей. Секс стал моей второй работой. Мелисса отмечала розовыми сердечками на настенном календаре дни наших совокуплений. Сердечек было много. Три недели подряд мы занимались сексом каждое утро, а еще три недели — каждый вечер. Однажды, когда мы отправились на ланч в город, Мелисса предстала передо мной с голыми ногами и сказала, что не надела нижнее белье и сняла номер на день в соседнем отеле. Я едва мог есть, так как был одновременно возбужден и встревожен, указав Мелиссе, что меня могут узнать и подумать, будто я встречаюсь с любовницей. Но она засмеялась и отмахнулась от этого предположения. В лифте по пути на наш этаж Мелисса начала раздеваться. Я отреагировал соответственно, и она потрогала меня сквозь брюки.

— Все-таки ты возбудился?

Естественно, я возбудился. Я был очень привязан к жене — она была моим идеалом, и я говорил ей это много раз.

— Тогда почему мы не можем завести ребенка, Джек? — спрашивала Мелисса.

Доктора звали Киммел. Он был худощавый, атлетически сложенный и выглядел въедливым. Когда мы наконец расположились в его кабинете, чтобы взглянуть на анализы, он подтвердил то, о чем Мелисса уже догадалась. Виноват был я.

— Представим это таким образом, — сказал доктор, слегка повернувшись на своем табурете в мою сторону, но не совсем лицом ко мне. — Вообразите, что вы пулеметчик, но не слишком хороший. Точнее, паршивый. Худший во всей армии.

Киммел сделал паузу.

— Поэтому я стреляю холостыми, — отозвался я. — Благодарю за комплимент.

Я почувствовал, как взгляд Мелиссы скользнул по моему профилю.

— Конечно, есть альтернатива, — продолжал Киммел. — В наш век больше не существует мужского бесплодия. Мы можем изолировать сперматозоиды. — Он рассказал про соответствующие процедуры, лекарства, оплодотворение в пробирке.

Мы преисполнились надеждой и попробовали все одно за другим. У Мелиссы было три выкидыша. Наш брак превратился в разочарование. Мы ели в молчании и проводили часы в одной комнате, не глядя друг на друга. Мелисса втайне порицала меня, а я — ее. Но ее эмоции чаще вырывались наружу. Иногда она смотрела на меня, словно оценивая мою мужественность и характер, а я срывался и говорил нечто саркастическое и жестокое, о чем сразу же сожалел. Однажды я предположил, что если бы мы не старались так усердно и не делали миссией всей нашей жизни завести ребенка, то, возможно, снова были бы счастливы. После этого Мелисса не разговаривала со мной несколько недель. Я боялся, что она может оставить меня.

Наконец, Мелисса сказала:

— Давай усыновим ребенка.

Мы не обсуждали это. Я доверял ее суждению. Облака, годами омрачавшие нашу жизнь, рассеялись, и солнце засияло вновь.

В агентстве Джули Перала объяснила нам, что существуют три рода усыновления: международное, закрытое и открытое. Мы выбрали открытое. Но были разные уровни открытости — от встречи с биологической матерью (наше предпочтение) до договора о последующем посещении ребенка с ней и ее семьей.