Три невесты Черного ворона

— Да, Илана, знаю. Но… Это был действительно скверный поступок и скверные слова. И лучше тебе будет узнать о них от самого Нейриса. Не знаю, что заставило его — дурное настроение, нездоровье или нечто иное. Но вряд ли на свете есть хоть один человек, который так жестоко поплатился за необдуманные речи. Иногда люди из-за этого теряют жизнь. А он получил бремя бессмертия. Но… мы говорили о нем и о Морбрунге. Тот был совсем другой — мрачный, угрюмый, холодный. И ему хотелось управлять людьми. Вечную жизнь он видел как возможность вечной власти. Магию — как способ добиться ее.

Он помолчал, словно раздвигая взглядом толщу прошедших столетий, и продолжил:

— Однажды к нам пришла девушка. Ее возлюбленный умер, и она не хотела жить. Мы не использовали тела женщин для перемещения душ и поэтому всегда старались как-то утешить их, вернуть радость жизни. Нейрис проводил с ней много времени, и между ними возникли нежные чувства. Он даже готов был отказаться ради нее от бессмертия, оставить Орден. Но Морбрунг грубо высмеял их. Сказал ей, что не пара магу какая-то простушка. И девушка, которая не отошла еще полностью от одной утраты, покончила с собой. Так бывшие друзья стали врагами. Спустя несколько столетий Морбрунг обвинил одного из членов Ордена в краже наших тайных записей. Но Нейрис выяснил, что их похитил сам Морбрунг. Тот сумел бежать, прихватив наши секреты, и затаил злобу — на всех нас, и на Нейриса в особенности.

— Понятно, — вздохнула я. — А почему Нейрис ушел из Ордена?

— Чтобы найти ту, которая смогла бы снять с него заклятье. Понимаешь, мы продлеваем наше существование с помощью магии, но расплачиваемся за это потерей вкуса к жизни. Ведь ее конечность — самая острая приправа. Именно она придает нашему существованию краски. А чувство остановившегося времени и вовсе должно быть невыносимо.

Он пожелал мне спокойной ночи и ушел. Юмар помог умыться, погасил светильник и тоже лег спать в своей кладовке. Сон не шел. Я час за часом ворочалась в постели, размышляя о том, что узнала от мага, когда вдруг услышала знакомый стук в оконное стекло.

Чтобы добраться до окна, мне пришлось приложить немало усилий. Нейрис влетел в комнату и, успев принять человеческий облик, подхватил меня, когда я покачнулась.

— Борггрин говорит, ты медленно идешь на поправку, — сказал он, когда с его помощью я снова очутилась на кровати. — Видимо, отдала мне очень много силы. Теперь моя очередь помочь тебе.

— Нет, ты еще слишком слаб, — испугалась я.

— Не бойся, нам хватит на двоих.

Он прилег рядом со мной и взял мои руки в свои — от них шло мягкое, слегка покалывающее тепло, несущее с собой прилив бодрости. Мне сразу стало лучше. И как же захотелось вдруг, чтобы Нейрис обнял меня, прижал к себе. Захотелось почувствовать прикосновение его губ… Но с этим мы должны были повременить. До наступления нового года оставалось чуть больше недели.

— Помнишь, мы с тобой поднимались на башню? — спросил он. — Тогда я еще не был уверен, что ты полюбишь меня. Хотя очень на это надеялся. И подумал, что расскажу тебе обо всем именно там. Если, конечно, согласишься стать моею. Но ты должна знать, что я…

— Знаю, Нейрис, — я прижалась виском к его плечу. — Что бы ты ни сделал, ты уже наказан за это. Более чем достаточно. И… я все равно буду любить тебя.

76

— Скажи, а нам обязательно подниматься на башню? — жалобно спросила я. — Там холодно и ветер. И темно. Даже луны нет. Новолуние же.

Нейрис взглянул на меня с сомнением, сдвинув брови. Я подумала, что, несмотря на прожитые столетия и десяток жен, он в глубине души остался тем же мальчишкой, который когда-то пришел в замок магов. Все так же верил в чудеса и придавал особый смысл памятным мелочам. Мне нравилось в нем это. Но на башню все равно не хотелось. И поэтому я привела главное возражение:

— Я ведь снова стану Иланой. А с башни надо будет спускаться и идти по всему замку. Ты-то превратишься в ворона и вернешься в комнату через окно. А меня может кто-то увидеть. Раньше времени. Ты этого хочешь?

Он покачал головой и вздохнул:

— Ты права. Останемся здесь.

Март и Юмар давно спали, а Нейрис прилетел и постучался в стекло — как и в предыдущие ночи. Эти короткие часы, которые мы проводили вместе, держась за руки и разговаривая, вернули мне силы. Помогла ли магия, или достаточно было находиться рядом с ним, видеть его? Не все ли равно?

— Ведь мы не будем ждать лета, чтобы пожениться? — Нейрис поднес мою руку к губам.

Это была единственная нежность, которую он себе позволял, да и то не глядя на меня. И разве могла я его в этом винить, пока оставалась мальчишкой?

Как только снова стану девушкой, обниму его и буду целовать, пока губы не заболят! Вряд ли он станет возражать.

— А мы можем? — я улыбнулась своим мыслям. — Я думала, год — это как-то связано с проклятьем.