Три нити

Но вот наконец впереди в ржавости очередной стены выросла дверка, которая оказалась незапертой. Они открыли её и увидели лестницу наверх. Видимо, дальше их ждали те шумные, кишащие людьми-муравьями улицы.

Пратапу не особо нравилось кого-то куда-то вести, потому что это означало, что вся ответственность на нём. А как он может нести ответственность в той области, в которой не разбирается?

— Вильям, вы вроде бы зарекомендовали себя как специалиста по устранению неприятностей и человека с крепкой физической формой. Я предлагаю вам теперь лезть по этой лестнице первым, потому что если сорвётся вниз на остальных кто-нибудь из нас двоих с Максом, это не понравится никому.

— То есть как только захотелось спасти свою жопу, вы решили подумать обо мне? — фыркнул Вильям.

Профессор развёл руками.

— Я здесь из-за тебя. И я уже сказал тебе, что меня ждёт моя невеста? Не то чтобы я её сильно жду, но всё-таки опаздывать невежливо.

Вильям сжал зубы.

— Пошли бы вы оба…

Но на лестницу полез. Пратап за ним, а Макс замыкающим. Лестница была высокой.

Когда они поднялись метра на три, а Вильям уже на все шесть, Макс осторожно коснулся пальцами щиколотки профессора.

— Простите мне ту выходку. Я перестарался с актёрской игрой.

Профессор с трудом посмотрел вниз на него.

— О чём ты?

Макс долго кашлял прежде чем шёптом ответить.

— Кхе-кхе… Сажа… моя астма возвращается… Я видел камеру у нас в камере. Предполагаю, что во время перелома девятнадцатого-двадцатого веков не было возможности вести полноценную видеозапись, так что можно предположить, что через какую-нибудь оптическую систему за нами наблюдали в реальном времени.

— Чего вы ползёте еле-еле?! — гаркнул на них Вильям с высоты, и не на шутку испуганному Пратапу и медленно, но верно задыхающемуся Максу пришлось ускориться.

— Нам специально дают уйти, — продолжил он шептать профессору. — Наверное, это проверка. Мы появились из ниоткуда, а они знают, что с нами делать. Поэтому я и изобразил. Из нас троих только вы достойны спасения, а мы двое, возможно, пойдём в расход. Я и так уже ненавижу это место…

— Почему? — спросил Пратап. Глупый вопрос, конечно, но вот он привык уточнять очевидные вещи, потому что не все бывает так очевидно.

Макс снова кашлянул.

— Видели те пеньки, когда мы ехали? А смотрели, какого цвета почва? Раньше здесь был тропический лес, но его срубили, всего срубили для того, чтобы прокормить тысячи ненасыпных печей. Этот город… кхе-кхе… пожирает жизнь…

— Понял тебя, — пробормотал профессор. О топливе он действительно не подумал.

Интересно, что будут делать эти люди, когда леса не станет? Будут жить как крысы на свалке, зато с шестерёнками на одежде?

То пространство, мутно освещаемое солнцем сквозь густой дым, не было улицами, по которыми они тогда шли.

Это был лабиринт.

Собран он был из мусора и металлолома, блоки были спрессованным шлаком. Лабиринт явно стоял здесь давно, его начали оплетать лианы.

Высокий, большой, гулкий… и мёртвый.

Зоркий Макс обнаружил в одной из стен динамик. Тот, словно почувствовав, что на него обратили внимание, захрипел:

— Чужеземцы! — голос был женским. Трое заплутавших не знали, но это была упомянутая также пока неизвестным им Гроссмейстером сестра Алиша. — Великий Механист любят свои творения, каждая шестерёнка в них на своём месте, каждый поршень работает исправно, и ни одна капля воды не пропадает зря. Вы — не на месте. Вы — напрасно растрачиваемый ресурс. Чтобы ваше место в механизме нашего создателя было определено, вы должны пройти проверку.

В динамике что-то щёлкнуло, и он прервался. Нехорошо… Женщина могла сказать что-нибудь ещё важное.

Макс посмотрел вдаль, в один из коридоров.

— Я видел фильм, который начинался также.

Вильям покосился на него:

— Порнуха?

Под осуждающим взглядом Пратапа "зелёный" засмеялся, потом смех у него сменился кашлем, а потом он пояснил:

— Вилли-дебилли не угадал, но элементы этого жанра во всём происходящем я тоже вижу. Нет, речь идёт об одной подростковой антиутопии, которая непременно здесь наступит, если эти идиоты продолжат использовать энергию сгорания углерода вместо энергии солнечных батарей.

— И что теперь делать? — спросил профессор, который понимал, что его предполагаемая карта города неправильная.

Макс вздохнул, прокашлялся и тряхнул зелёными волосами, от пыли ставшими болотными:

— Что делать в мире, где правила постоянно меняются не в нашу пользу, где логика отсутствует, а наша судьба в руках идиотов, которые не умеют считать КПД и не могут сообразить, что те же ветровые электрогенераторы при таком же уровне шума потребовали бы от них куда меньше усилий, чем постоянная обслуживание печей и всей этой гидравлической системы? Только бежать, пока им в голову не пришло ещё что-нибудь по их мнению остроумное.

— Это индейцы, Макс, — покачал головой Пратап. — Они придумали астрономию и календарь, но не смогли приручить лошадь, а золото было для них игрушкой. Вокруг нас одни альтернативно одарённые…