Три осколка луны

В слабо освещенной гостиной уже началось волнение. Оттуда слышались приглушенные голоса. Два молодца-грузчика внесли гигантскую коробку. Они поставили ее на пол – она оказалась выше самого Лунева на целую голову.

– Кукла из магазина? – тихонько спросил Алексей.

– Даже не сомневаюсь, – подтвердил его догадку Гордеев.

– Вот тут и оставьте, – услышали они приглушенный голос хозяина дома. – Спасибо, спасибо, это на чай. Всего наилучшего! Идемте, я вас провожу.

– Выходим? – спросил Алексей.

– Подождем немного, – словно что-то предчувствуя, удержал его за руку Гордеев. – Подождем…

Лунёв вернулся быстро. Он глянул на оранжерею, метнулся к столу, вытащил из ящика легкий предмет и с ловкостью тигра набросился на коробку. В его руке был канцелярский раздвижной нож. Он срезал несколько лент, вновь вопросительно посмотрел на оранжерею и только потом с громким криком: «Але-ап!» – потянул на себя картонную крышку. Отбросив ее в сторону, он с восторгом уставился на содержимое коробки, скрытое от глаз двух затаившихся в зимней оранжерее гостей.

Лунёв тотчас отступил. Из коробки на него выпала кукла – «стюардесса Вика», точно соскучилась по нему и теперь сама бросилась в его объятия. И он, конечно, поймал ее в охапку, точно собирался танцевать с ней медленный танец. Лунёв отступил со стюардессой, потому что из той же коробки к нему шагнула еще одна кукла – в черном комбинезоне, узких темных очках, с рыжими волосами и небольшим черным намордником.

– Живая! – возопил Лунёв. – Она живая!

Он еще пуще вцепился в пластмассовую стюардессу. А вторая кукла, та, что и впрямь была живой, подняла руку с баллончиком и вытянула ее в направлении хозяина дома. Тонкая струя газа ударила ему в лицо и тотчас растаяла. Лунёв схватился за горло, все еще держа свою «стюардессу», отступил, покачнулся, упал на колени и только потом, страшно захрипев, повалился лицом на ковер, укрыв собой куклу.

– Господи! – чересчур громко прошептал Алексей.

Рыжая женщина в черном комбинезоне, с респиратором на лице, напряглась и завертела головой. Взгляд ее остановился на темной оранжерее. Словно превратившись в пружину, она сделала шаг в сторону зимнего сада…

Схватив Алексея за плечи, Гордеев, отступая, потащил напарника в темноту садика. Последний его шаг едва не пришелся на твердый предмет, и Петр, крепко сжимавший друга за плечи, замер. А огненно-рыжая бестия уже подошла к стеклянным дверям и замерла у порога. Она читалась стройным черным силуэтом, затянутым в кожу, с пылающей шевелюрой! Узкие темные очки и намордник делали ее еще страшнее. Сердце Гордеева стучало так бешено, что готово было выпрыгнуть. Лицо в респираторе потянулось к стеклу…

И тут Петр, сам не понимая почему, как, зачем, очень серьезно и зло сказал: «Мяу!» Даже не «мяу», а тяжелое «Ррмяяуу»! Он бросил боевой клич кота, готового прыгнуть на свою жертву и в зависимости от ее размеров и характера – расцарапать, загрызть до смерти или просто одним махом проглотить.

Рыжая повернулась и пошла назад. Она переступила через опрокинутого навзничь Лунева, его чудесную «стюардессу» и через несколько секунд вышла из дома.

– Как вы решились мяукнуть? – очень тихо спросил Алексей.

– Понятия не имею, – проговорил Гордеев. – Озарение, Леша… Если бы кот расцарапал ее и она попалась, то это была бы неопровержимая улика ее пребывания здесь. Поэтому она и решила отступить.

– Это была Ева? В смысле, Даша?

– Да черт его знает. Пора выбираться отсюда.

– А действие баллончика?

– Думаю, этот раствор распадается мгновенно, чтобы не было следов. Но можем и подождать.

– Лучше подождать, – уверенно сказал Алексей.

Они нашли узенькую скамейку в оранжерее и скромно уселись. Петр достал из сумки нетбук и полез в интернет.

– Нам во Внуково надо – оттуда до Лощинска самолет есть через восемь часов. Как раз под утро.

– На один рейс с Евой? Дашей. Ловко придумали.

– Я назвал второй рейс – первый через три часа. Скорее всего, она полетит на нем. Что ж, рискнем.

– Зачем она убила его? – спросил Погодин. – Если убила?

– Убила, убила, – кивнул Гордеев. – Можешь не сомневаться.

– Но кто он, этот любитель кукол, чтобы его убивать? Что он ей сделал?

– Да кто ж его знает! Бедный астматик. Но ведь она знала, что он астматик, а? – Гордеев взглянул на товарища, и в темноте его глаза блеснули. – Она – Ева, Даша – тут ни при чем. Думаю, это какая-то месть Колобка. – Он огляделся. – Вот что нам надо. – Он взял с подоконника бутылку с водой, вытащил из кармана носовой платок и плеснул на него. – У тебя платок есть?

– Ага, – сразу сообразил Алексей.

– Тогда идем. Но спасать беднягу дыханием рот в рот я точно не буду.

Они закрыли мокрыми платками рты и носы и осторожно приоткрыли балконную дверь. Еще осторожнее перешагнули порог, а шагов через десять переступили через круглое тело Лунёва и его длинноногую «стюардессу». Впрочем, она, придавленная хозяином, по-прежнему приветливо улыбалась. Кукла Вика счастливо глядела в потолок и была готова хоть сейчас лететь на Луну.