Три осколка луны

– Пошлый допрос? – Сан Саныч усмехнулся. – В смерти Зорина виноваты в первую очередь вы сами. Нечего было впутывать в свою историю посторонних людей. Что до Матвеева и Сейфуллина, это были подлецы и бандиты, прикрывавшиеся званием «бизнесмен», толстые кошельки. Я их лечил травами, и вполне успешно. Многое знал об их личной и деловой жизни. Мне помогла Ева. Она была так обольстительна и хороша, что они, каждый в свою очередь, купились на нее. Беда их была в том, что они не знали, кто она.

На улице темнело с каждой минутой. Грозовые тучи уже нависли над Оленьим озером. Зеленые купы деревьев стали серыми, глухими, воздух – плотным, свинцовым. Гроза вот-вот должна была расколоть небо, потрясти землю, обрушить на нее весенний ливень, потоп.

– Хочешь сказать, Саня, – пролепетал Скороходов, – ты повторил то, что делал вождь наори?

Сан Саныч презрительно усмехнулся, покачал головой и ничего не ответил. Федор Иванович оглядел своих недавних собеседников:

– Петр Петрович, простите, вы понимаете, о чем идет речь?

– Очень хорошо понимаю, Федор Иванович, – покачал головой Гордеев. – Однажды увидев мать с отсеченной головой, Сан Саныч решил посвятить себя воскрешению мертвецов. Любыми способами. – Он взглянул на вспыхнувшего злобой Колобка. – Разве нет? А тут ваша история о племени наори, Федор Иванович. Она как раз пришлась кстати.

– Мать с отсеченной головой? – поморщился Скороходов. – Нет, постой, Саня, ты что же, воскрешал их родственницу? И ты… сделал это?!

– Да.

– Но… это невозможно!

– Как же это невозможно, – откликнулся Гордеев, – вы сами были тому свидетелем – там, в Африке?

– Я в глубине души никогда не верил тому, что видел. Да и как можно в это поверить? Скажите мне?

– Никак, – согласился Гордеев. – Лучше всего поехать на вокзал, сесть на поезд, вернуться домой и обо всем забыть… Только куда выкинуть год жизни?

Ослепительная вспышка разом осветила лица четырех мужчин – можно было разглядеть каждую морщинку на лице, волосок, цвет глаз, – а следом гром, нарастая, потрясая небо и землю, заворачивая в свой водоворот крышу и стекла, обрушился на дом Скороходова. Все загудело, затрещало, зазвенело. Да так, что заложило уши.

– Сейчас будет дождь, – тихо сказал Колобок. – Сладкий весенний дождь. Он поможет мне забыться…

– Когда же Ева была собой? – спросил Гордеев. – У озера, где мы познакомились? Во время свадьбы? После? Когда гоняла на своем чертовом мотоцикле по городу? Когда?

– Да никогда, – улыбнулся Сан Саныч. – Представьте, что в ваших руках машинка на батарейках и дистанционное управление. Я задаю программу, машина едет вперед. Хочу – влево, хочу – вправо, хочу – прямо. Могу направить ее на косяк, под шкаф, куда угодно… Когда я хотел, она занималась со мной любовью, выполняла все мои фантазии. Потом моей фантазией стала ее свадьба. Я не знал, что мужем окажетесь именно вы. Простите старого засранца. Ничего личного. Просто мне так захотелось. А когда нужно было сделать из нее амазонку, уничтожающую моих врагов и потенциальных спонсоров, я говорил ей: «Убей». Все, что она делала, было для нее сном, не более.

– И она ничего не знала о своем сне? – спросил Алексей.

– А зачем ей было об этом знать? – ответил вопросом Колобок. – Ева бог знает чего могла бы натворить, узнай о своем прошлом. Например, что она не человек, а зомби – восставшая из мертвых…

Колобок едва договорил. Взгляд его устремился в том направлении, куда, не отрываясь, смотрел Федор Иванович Скороходов – на раскрытое окно. За ним стояла молодая женщина. Не замечая первых капель, падавших ей на лицо, на коротко подстриженные рыжие волосы, она не отрываясь смотрела на Сан Саныча Крапивина, медленно поднимавшегося со стула ей навстречу.

– Ева… – пролепетал он, – ты давно здесь стоишь?

Гордеев и Алексей тоже во все глаза смотрели на женщину в окне, но она, кажется, не замечала их.

– Ты все слышала? – дрогнувшим, ослабевшим, голосом спросил Сан Саныч. – Я пошутил, Ева, все это шутка, понимаешь, выдумка? – Он натянуто рассмеялся. – Я только хотел напугать этих глупых людей, которые не дают нам спокойно жить… тебе и мне… вот и все… Ты же не поверила тому, что я сказал, правда? Ты умная девочка…

– Я – не человек? – спросила женщина.

Алексей привстал. Гордеев потянулся к нему, дернул молодого человека за рукав.

– Как же не человек? – угодливо заулыбался Колобок, но улыбка вышла фальшивой, даже уродливой. – Конечно, человек…

– Все перепуталось у меня внутри, я ничего не помню. Я могу так сойти с ума… Значит, я не человек?

– Глупости это, глупости, – пролепетал Колобок. – Посмотри на себя: ты молода и прекрасна. Ты – цветок!..

– Ты имел меня как последнюю шлюху, – не сводя с него глаз, тихо проговорила она. – Ты делал со мной что хотел. Подкладывал меня под других мужчин, заставлял убивать. Я была твоей собакой…

Алексей подался вперед, но Гордеев еще крепче ухватил его за руку.