Три «Остапа»

Владимир Дмитриевич и Остап молча смотрели по сторонам. За разговором никто не заметил, как исчезла панорама и молчаливая, грустная пауза от предстоящего расставания повисла в воздухе.

— Пора? — тихо спросил Остап, глядя в глаза Журавлёву-Осокину.

Тот слегка кивнул головой, одновременно опуская ресницы.

Остап тяжело вздохнул, продолжительным взглядом посмотрел на Игоря Васильевича и вдруг резко повернулся к пульту. Уже на развороте он протянул руку в сторону одного из экранов и ещё в движении коснулся какого-то символа, расположенного там.

Игорь Васильевич почувствовал, как под ним исчезло кресло, и он полетел вниз.

— Стой! Мы же ему не стёрли память!

Эти слова он уже слышал у себя дома, лёжа на полу в прихожей.

Осторожно приподнимаясь, Игорь Васильевич встал на колени и увидел в дверях Марию Игнатьевну с сумками в руках.

— А что ты здесь разлёгся? — настороженно спросила она и уже в более грозной форме высказала предположение: — Опять нажрался? Что, до кровати дойти не можешь?

— Не… я тут… потерял кое-что… — заглядывая под шкаф, произнёс он.

Отлично зная повадки супруга, Мария Игнатьевна поняла, что с ним всё в порядке, и собиралась уже проследовать на кухню. Однако она сделала всего лишь шаг, как лампочка в прихожей потухла.

— Да что ж это такое? Ты когда уже, наконец, купишь нормальные пробки? Постоянно говоришь ему одно и то же, а ему всё до лампочки! Сил моих больше нет! Когда это уже, наконец, кончится? — взорвалась женщина громким криком, выплёскивая из себя по дороге на кухню всё негодование, накопившееся за последнее время.

— Да куплю я тебе пробки… — сказал Игорь Васильевич, поднялся с пола и направился в коридор устранять неисправность.

Проделав обычные манипуляции, он вдруг остановился и застывшим взглядом уставился на стену.

— Пробки… лампочки… — произнёс он и, в следующее мгновение, подняв к верху указательный палец, негромко, но торжественно добавил: — Вселенная… Вечность…

— Купит он… Вот только когда? Когда квартира сгорит… — доносилось в это время из кухни.

— Вот сейчас пойду и куплю, — сказал Игорь Васильевич, снова заходя в прихожую.

Здесь он остановился, прислушался, слегка поворачивая голову. Потом открыл дверь в комнату супруги и заглянул туда. Потом в свою комнату.

Когда он зашёл на кухню и, стоя в дверях, начал взглядом шарить по углам, женщина спросила:

— Ты что ищешь?

— Смотрю, нет ли где здесь «синего стакана»… — вполголоса, как-то растерянно, ответил тот.

Взрыв негодования у Марии Игнатьевны был сильнее прежнего. От её крика даже Игоря Васильевича передёрнуло.

— У тебя только один стакан на уме! Люди ремонты делают…

— Всё, иду уже в магазин! — повысив голос, оборвал он супругу на полуслове и, повернувшись, сделал шаг к выходу. Но вдруг он остановился, медленно повернулся и снова подошёл к дверям кухни.

— Здесь… может быть… мужик появиться… такой… с синей мордой… — обратился он к супруге.

У женщины округлились глаза и сжались губы. Она молча стала махать на мужа пальцем и только спустя какое-то время произнесла тихим, но полным гнева и возмущения голосом:

— Вот только попробуй привести сюда кого-нибудь… Мне твоей синей морды достаточно.

Игорь Васильевич махнул рукой и быстро направился к входным дверям.

Их квартира находилась на третьем этаже, поэтому обычно все спускались пешком по лестнице.

Он дошёл только до половины пролёта и увидел на площадке между вторым и третьим этажами светло-фиолетовый цилиндр. Внутри его, как и следовало ожидать, находились Остап Геннадьевич и Владимир Дмитриевич.

Они молча смотрели на Игоря Васильевича. Наконец первым заговорил Журавлёв-Осокин.

— А зачем ему стирать память? — спросил он Чудилина, не отрывая взгляда от Лодочкина. — Что он может сделать плохого? Чем он может навредить или испортить? Ты знаешь, что такое теория струн? — последний вопрос был адресован Игорю Васильевичу.

Тот вскинул брови, пожал плечами.

— Струны знаю, а теория… не очень…

— Ну, вот… — как бы даже обрадовался Владимир Дмитриевич.

— А что говорят по этому поводу ваши теории и инструкции? — строго спросил Остап.

Журавлев-Осокин тяжело вздохнул.

— В этом вопросе наши инструкции категоричны: перемещённым из прошлого память удаляется однозначно. Но, по-моему, они не всегда исполнялись или исполнялись не полностью. Вот у вас есть астрологи, предсказатели, экстрасенсы?

— Хватает…

— И что, их предсказания никогда не исполнились?

— А я даже не знаю… А у вас они есть?