Три плюс одна

У Ника в груди разлилось тепло. Сразу две хороших новости. Первая немного тревожна: теперь известно, что невидимка опасен, но – и это главное – втроем его можно прогнать или даже одолеть. И теперь Луиза всегда будет с ними, что бы ни случилось.

– А как же… – Мирон замялся.

– Он говорит про кустики, – перевел Аскер

По щекам Луизы откуда-то с шеи поползли пунцовые пятна. Она нервно сглотнула.

– Ребята, – ее глаза, спрятанные за очками, смотрели вниз и одновременно метались из стороны в сторону, – мы столько пережили вместе… Пожалуйста, больше не бросайте меня одну, никогда-никогда.

– Не бросим, – за всех решительно ответил Ник.

Вышло похабненько, если вспомнить о вырванном из контекста подглядывательном аспекте. Ник имел в виду совсем не то, что можно было подумать. Правильно ли его поняла Луиза?

Кажется, да. Это хорошо. А вот с пафосом явный перегиб. Вообще, зачем было отвечать?! Ответа не требовалось, он подразумевался обстоятельствами. Сколько раз Ник говорил себе: сначала думать, потом говорить. Или молчать, ведь предварительные размышления, как правило, приводят именно к этой рекомендации. Теперь Луиза решит, что он озабоченный или зазнался без всякого к тому основания. С невидимкой, вообще-то, дрался Аскер, а Ник только подстраховывал. От слова «страх».

Они двинулись по лесу дальше. Луиза теперь все время держалась так, чтобы находиться посередине между ними тремя.

– Не представляете, как я перетрусил, – вдруг поделился эмоциями Аскер.

Услышать такое от горца дорогого стоит, это не просто доверие, это нечто намного большее.

– Представляем, – вытолкнул сквозь зубы Мирон.

И это тоже было из области запредельного. Для общепризнанного труса признаться в трусости – невероятная смелость. Кажется, Мирон быстро менялся в лучшую сторону. Только бы не обогнал. Ник тоже сказал про себя «Представляем», но оставил внутри, для признаний в трусости он еще не созрел.

Наверное, это и есть трусость. Что отличало Ника от Толика, сумевшего разжечь в Луизе женщину? Умение в нужное время найти нужное слово и ввернуть его в нужное место? Несомненно, но это не главное. Смазливая физиономия и красивая фигура? Тоже да, и тоже второстепенно. То и другое – сопутствующие качества, которые помогли основному. Толик цеплял девушек тем, что всегда был готов на Поступок. И пусть поступки были не всегда положительными, а часто безумными, приторными или предельно гадкими, но они были. Ник ничем подобным похвастать не мог, он главным в человеке считал ум. Умный человек и так поймет, что есть что, и кто есть кто. Так думал Ник. И ошибался. Луизу дурой никто не назовет, но она судила не по словам и намерениям, а по поступкам.

Еще Толика, как и всю категорию «Толиков», отличала завидная наглость, на которую Ник был неспособен физиологически. Нужно ли здесь соответствовать? Вряд ли. Нахрапистость берет города, но удерживают их ум и воля. Не зря захватывали новые территории сильные и коварные правители, а к процветанию приводили мудрые. И скромные в запросах.

Большинство шахматистов или, скажем, математиков, особенно молодых, не выглядят бойцами. Это не потому, что они трусы, просто в отличие от остальных просчитывают ситуации на несколько ходов вперед. Но со стороны, к сожалению, они кажутся трусливыми и неспособными на Поступок. А если посмотреть на проблему с другого ракурса: что делает поступок Поступком с большой буквы? Где та разделительная линия, что трогает женские сердца и притягивает взгляды? Разве Ник не совершил бы ради Луизы все, что потребуется, и не отдал бы жизнь, если бы требовалось самопожертвование?

Возможно. Это покажет жизнь. А пока нужно остановиться в глупом самооправдании и посмотреть правде в глаза. Как говорится, если думаешь, что внутренне красив, патологоанатом разуверит.

От голода сводило желудок, к горлу поступали противные спазмы. Пока еще все крепились.

Блеснувшая впереди голубая гладь заставила забыть обо всем – все четверо наперегонки ринулись к спасительной воде.

Ник, как, впрочем, и остальные, впервые пил прямо из озера, зачерпывая ладонью с прибрежного камня. Ощущения были новые, непередаваемые. Как же мало нужно человеку для счастья.

После питья организмы чувствовали себя по-другому. Чистая вода – лучший энергетик. Словно второе дыхание открылось. Усталость смыло, и голод немного утих. До еды оставалось немного – теперь, с озером на виду, заблудиться невозможно, пещеру случайно не миновать.

Берег заливчика был полностью каменистым, неподалеку прямо на берегу росла единственная березка, за ней в одну сторону начинался густой тростник, в другую – непроходимые нагромождения скальных обломков. Для входа в воду пришлось бы пройти по скользким камням на дне, но через пару метров даже отсюда просматривалось песчаное дно. В общем – чудесный пляжик для неприхотливых.

– Не хотите помыться? – вспомнил Ник о еще одной проблеме.

Все отвели взоры. Конечно, опять представили, что потребуется раздеваться в присутствии друг друга, да еще днем. Ник вновь почувствовал себя кретином, у которого только одно на уме.