Три плюс одна

Луизе позволили разместиться первой. Чтобы никого не обидеть и не заставлять приятелей соревноваться друг с другом в ненужной галантности, она легла в середину. Это как с купанием: ситуация вновь заставила — на время! — забыть, что они разного пола, и перестать стесняться друг друга.

Легли практически впритирку. Луиза развернулась к затихшему лицом к стенке Мирону:

— Болит?

Тот помедлил с ответом.

— Не то слово, — наконец, раздалось с его стороны едва слышно.

— Надо обработать рану, чтобы не было заражения. Завтра найдем медикаменты. В машине была аптечка.

— Сказали, что сел аккумулятор, но могли соврать, — бросил Ник.

— А если нет?

Чтобы друг другу не мешать, лучшим способом была «поза ложек», но Ник не мог заставить себя притиснуться к Луизе со спины. Для этого потребовалось бы обнять или, как минимум, чем-то прижаться. Не испытывай он к ней никаких чувств, все было бы проще простого. Но он испытывал. И теперь чувства испытывали на прочность его.

— Те трое могли прорваться на машине через оцепление и уехать. — Ник продолжал лежать на спине, глядя в сходившиеся в одну точку четыре угла палатки.

Четыре разных угла внизу — одна вершина. В этом есть нечто глубокое, такое, что выше глупых эгоистических чувств. Но Ник лежал внизу, где углы не соприкасались, и правдой жизни было подножие пирамиды, вершину которой видел только он.

Но даже вершина показывала ему вечное уравнение «три плюс одна». И все же, если на миг забыть о трагедии, такое уравнение лучше недавнего «три минус одна». Плюс всегда лучше минуса. Ну, с «всегда» явный логический перебор, но в большинстве случаев — да, потому что олицетворяет все положительное, а минус — отрицательное.

— А если нет? — не сдавалась Луиза. — Если машина где-то здесь, внутри ограждения?

— Лекарства и связь с внешним миром есть в здании института, — напомнил Ник об очевидном. — Нужно поговорить с заказчиком.

— Шариф сказал, что заказчик ответит на вызов в единственном случае — когда поймаем невидимок.

— Ты веришь в это? — откликнулся Мирон. — Не говорю, что Шариф нам соврал, ему вроде бы незачем. Но заказчик мог сказать то, что ему выгодно, а не то, что случилось на самом деле. — Мирон умолк. Некоторое время он ворочался, пристраивая перевязанную руку поудобнее, и, наконец, лег на спину. — Вам туда идти опасно. Вы подставите себя. Я пойду один.

— Вместе пришли сюда, вместе и выйдем, — отрезал Ник. — Если бы ранен был я — ты отправил бы меня одного непонятно к кому, особенно, если там опасно?

Согласие Луизы с его словами выразилось в том, что она чуть подалась спиной назад и на миг прижалась к нему. Он продолжил с гораздо большим воодушевлением:

— Луиза уже ходила одна в пещеру, и чем это кончилось? Теперь мы везде будем вместе. Даже если весь мир будет против нас.

Его бока коснулось еще одно согласие. Намного эмоциональнее первого.

— Давайте спать, — объявил Мирон после небольшой паузы. — У меня глаза слипаются. Завтра решим, что делать.

— Мы уже решили, — сказал Ник.

— Спокойной ночи, мальчики.

Луиза начала разворачиваться, и для ее удобства Ник повернулся на бок, спиной к ней. Он не сразу поверил, когда ее рука обняла его. Но это произошло. Без объяснений и без лишнего стеснения, просто и обыденно. Почти по-матерински. Или, наоборот, словно дочка пришла к папе и прижалась, потому что без папы мир вокруг слишком страшный.

На душе стало легко и спокойно. Словно дома оказался. И все в прошлом.

И снова: три плюс одна. Будто ничего не произошло. А произошло немало. Луиза обрела и потеряла любовь, пережила счастье и трагедию. Прежняя любовь сначала предала, потом погибла, то же произошло с сестрой. Теперь, кроме родителей, у Луизы никого не осталось. Только друзья, которые, к счастью, оказались настоящими друзьями. Кажется, она это, наконец, оценила. Тогда встает вопрос: она обняла Ника как друга или…

Лучше не думать об этом.

Двухдневная усталость могла свалить бегемота, неподалеку она вмиг утихомирила его визуального сородича Мирона, не говоря про более мелкую публику. Но несмотря на ноющие мышцы, голова продолжала гудеть, мысли угрюмо ползали и больно кусали. Никакая физическая боль не сравнится с той, которая пилит душу. Бессонница — это не беда, беда — если не знаешь, ради чего вставать. Обидно, когда твои мечты сбываются у других. Но теперь вновь появился шанс.

Луиза. Недостижимый смысл жизни. Куда бы Ник ни шел, он шел к ней. Жаль, что она этого не ценила. Или просто не замечала? Разве может девушка не заметить, что нравится парню, который рядом?

Разумеется, она знала. Но Ник — такой, как сейчас — не мог стать для нее всем.