Три плюс одна

— Вчера ночью мы с То… я сбила кого-то на машине. Поле при этом было пустым.

— На уборке трассы мы видели, как кто-то невидимый шел через поле, — продолжил Ник. — У озера я видел его еще раз, он спустился с машины в воду и тихо вышел на берег. Потом он или кто-то такой же украл шашлыки, и его сбила Луиза — именно его, ведь шампуры нашлись неподалеку. И совсем недавно, когда танцевали, кто-то трогал ошметки помидоров, которыми мы кидали в Анфису.

— Или эти помидоры ожили.

От выданной Мироном версии у Ника по плечам пробежала дрожь, Луиза побелела.

— И еще кто-то разворошил вещи в машине, — добавил к сказанному Аскер. — Все видели освещенный пустой салон, где кто-то хозяйничал, но никто не видел убегавшего. Версия про бомжа — ерунда, его, во-первых, увидели бы, а во-вторых, он взял бы что-нибудь ценное. Даже если бомжа интересовали только продукты, он не стал бы разбрасывать тряпки и обувь, а схватил консервы и сбежал с ними. Но все консервы остались на месте.

Луза поочередно обвела каждого взглядом, в котором читался страх.

— Это и есть «научное открытие», ради которого пригласили президента? — А когда все пожали плечами, она добавила: — Как думаете, наши невидимки — люди или нет?

— Если не люди — то кто? — усугубил Мирон.

Лучше бы молчал.

Луиза завершила худшим, что можно вообразить:

— Они ищут еду…. А мы можем быть их пищей?

Ответа не было.

Ворота ведущего в институт контрольно-пропускного пункта оказались помяты и открыты настежь. И ни единой души вокруг.

Ник почувствовал, как покрывается мурашками с ног до головы. Что-то опасное разлилось в воздухе. Непонятное уму, оно било по нервам и требовало бежать без оглядки.

— Пойдем внутрь? — спросил Аскер вопреки тому, о чем мечтали организмы.

Мирон даже отклонился назад. Луиза обвела взглядом парней:

— Кто-нибудь понимает, что происходит?

— Что-то случилось, — сказал Ник.

Глаза видели сломанный пустой блок-пост, но не верили.

— Гениально. — Луиза кисло улыбнулась.

— Ник прав, — встал на его защиту Аскер. — Что-то произошло, что — неизвестно, но явно нехорошее. Вперед идти нельзя — мы не знаем, с чем можем встретиться. Если в «ящике», к примеру, что-то взорвалось, там находиться опасно. Из-за этой опасности людей с ворот могли снять и вывести за пределы зоны поражения. Насчет ворот — почему не открыли, а сломали — вопрос не ко мне.

— Похоже на безоглядное бегство, — предположил Ник.

— Или это могли вырваться невидимки, которых создали в лабораториях, — вновь зря не промолчал Мирон.

Луиза уже дрожала. А Мирон будто не видел или не понимал, что накручивать не стоит.

— Или их не создали, а только удерживали внутри, — добавил он. — Это могут быть пришельцы из параллельного мира или инопланетяне.

— Пошлите отсюда, — Луиза потянула всех обратно. — Аскер прав, людей могли срочно вывести за пределы зоны поражения, а мы, получается, находимся внутри этой зоны. Нужно вернуться в город по трассе, доберемся часа за четыре, расскажем, что видели.

— Смотрите. — Аскер пнул что-то в траве, и на обочину вылетел рыжий стальной цилиндрик.

— А там еще, — заметил Ник. — И еще. Это гильзы от автомата Калашникова.

Аскер поднял и понюхал одну из гильз.

— Свежая. Мне кажется, ночью был совсем не салют.

Грохот слышал каждый, но красочного шоу в небе из-за деревьев никто не видел. Теперь ясно, что никакого шоу не было, был только грохот, и он не был салютом.

— Если тут такое… то в городе уже знают, — рассудил Ник.

— На обратном пути кого-нибудь обязательно встретим, — сказал Мирон, — сюда уже должны ехать.

Словно второе дыхание открылось.

— Жаль, связи нет. — Мирон пнул придорожную травинку. — Сегодня смена дяди Кастуся, он точно должен быть в курсе случившегося.

— Ты так и не сказал, где и кем он работает, — напомнил Ник.

Мирон опустил глаза.

— Вахтером на входе в главное здание.

Мирону неловко, что его родственник — не научный гений, как мама Луизы? Открытия гениев создаются работой сотен незаметных людей вроде вахтеров и даже уборщиц. Ник не думал, что для Мирона так важно чужое мнение о его дяде.

Вспомнилось, что про дядю Мирон рассказывал и раньше, а однажды Ник видел его: слегка небритый мужчина среднего роста и возраста, ничем не примечательный, почти не запоминающийся. Мирон гордился его знаниями в истории — в том виде, как тот ее понимал. Общаясь с Мироном, который в каждой знаменитой личности и каждом событии прошлого видел западные корни, и Аскером, который в том же самом находил восточный след, и имея собственное мнение, что не надо искать кошку в комнате, где ее нет, Ник свыкся с мыслью, что история многовариантна. Нет непоколебимых истин, есть некоторые знания, которые можно объяснить несколькими способами, но ученые упорно выбирают один-единственный взгляд и навязывают его всем. Отсюда недоверие к историкам и поиск собственных непогрешимых теорий.