Три повести

И оба в эту минуту невольно подумали о собственных головах.

— Надо бы встретиться с Бенсоном и Асланом. Вечером… Нет, лучше ночью, — уточнил Мамед.

— Они заглянут ко мне, — сказал Кучук уверенно.

— Сюда? В лавку?

— А что тут особенного?

Мамед задумался.

— Кажется, это небезопасно, — сказал он. — А мне не мешало бы и вовсе убраться отсюда…

Кучук замотал головой, словно лошадь, хлебнувшая студеной воды.

— Ты не знаешь местных порядков, Мамед. Знай наперед: купец в этой стране — уважаемый человек. Он вне подозрений. Таково мнение владетельного князя.

— А что ты скажешь о Батале?

— Не напоминай о нем, — брезгливо произнес купец. — Это кровопийца… Во всяком случае, имей в виду: дом Кучука самый безопасный в этом городе.

Мамед пожал плечами и скрылся за занавеской.

Темур из Дала, проведав на базаре об удивительном происшествии во дворце, кинулся в дом рыбака. Он растолкал дремавшего на нарах Согума.

— Где Бирам, Согум?

— Я здесь! — крикнул из-за тонкой перегородки Бирам.

— Поторопись, ежели хочешь услышать удивительные новости!

Бирам вошел в комнату с обрывком сети в руках. «Новость нешуточная», — решил рыбак, заметив возбуждение Темура.

— Я, кажется, теперь меньше сержусь на Келеша, — начал Темур.

— А разве ты сердился на него? — спросил Бирам.

— Ого, да еще как!

— Поздравляю, — сказал Согум, зевая. — Теперь, я полагаю, Келеш доволен.

— Именно! — воскликнул горец. — Знаете, что он сотворил?

— Он подарил тебе землю… — сказал Согум.

— Усыновил тебя, — сказал Бирам, смеясь.

Согум свесил ноги и шарил ими, стараясь нащупать чувяк из сыромятной кожи. Он плохо спал, всю ночь одолевали его глупые сны. То он был в Стамбуле и дерзко разговаривал с султаном, то его пороли в Трапезунде, то он шел на морское дно, словно камень… Он окинул Темура унылым взглядом и продолжал шарить ногой под нарами.

— Знаете что? — сказал Темур. — Саатбей Диапш-ипа поплатился головой.

И он поведал о том, что произошло во дворце. Темур рассказывал захлебываясь, проглатывая окончания слов, жестикулируя и пересыпая речь отборными ругательствами по адресу князей Маршанов.

Рыбак нахмурился.

— Похоже на убийство из-за угла, — сказал он.

— Одним князем на свете меньше, и то, как говорится, хлеб, — продолжал Темур. — В этом, по-моему, главное.

Рыбак курит трубку. Он следит за тем, как сизый дымок уходит в открытое окно. За окном — песок и галька, а дальше — ровная синь моря, присмиревшего, усталого.

Согум говорит:

— Это очень правильно: хочешь избавиться от султана — изведи врагов в своем собственном доме. Будь я на месте Келеша, пошел бы войной на Маршанов.

— А эту купцы турецкие? — замечает Темур.

— Дал бы им по затылку как следует, чтоб не повадно было другим…

— Да, — говорит Бирам и умолкает. Он посасывает трубку, как телок сладкое вымя. Рыбак жмурит глаза и смотрит в окно, в голубую, нескончаемую даль. Бирам спрашивает: — А кто тебе мешает, Согум, дать им по затылку?

— Мне, что ли? — справляется Согум.

— Да, тебе.

— Мне… им… по затылку? — недоумевает Согум.

— А почему бы и нет!

Об этом крестьянин и не подумал. В самом деле, почему бы и нет? Но это бунт, черт возьми, настоящий бунт! Вот ежели б это дело затеял кто-нибудь другой, ежели б намекнул, посоветовал кто-нибудь из влиятельных лиц… А лучше всего, если бы разрешил сам Келеш…

— На доброе дело разрешения не требуется, — возражает Бирам.

Он скашивает глаза на Темура. Тот долго собирается с мыслями. Возможно, Бирам и прав — на доброе дело разрешения не требуется. Это верно. Но ежели спросят, чего бы хотел Темур, то он ответит: крепкого подзатыльника султану и клочка земли для себя, а на все прочее — наплевать!

— Да, да наплевать, — говорит он.

— А как же быть с вашими Маршанами?

— К черту их! Ко всем чертям вместе с султаном!

— Это князей, что ли?

— Почему князей? Я говорю — Маршанов.

— А кого же вместо них?

Темур почесывает затылок: вот, в самом деле задача… Кого бы?

— Ну хотя бы Келеша… — Но, вспомнив обиду, он произносит скороговоркой: — Говорят, хорош Ачба, Александр Ачба…

— Может быть, вовсе без князей?

— Без князей? Как это можно? Ты что-то путаешь меня, Бирам. Как это без князей? Я вовсе не о том… Князь нужен, но он должен быть добрый.

— Пожалуй так, — соглашается Согум.

— А ты видел их, добрых князей?

Согум и Темур переглядываются.

— Не ройтесь в памяти, — предупреждает их Бирам, — все равно ничего не отыщете. А знаете ли, почему? Потому, что все князья на один лад: все они хорошие, все любят сидеть у нас на шее.

Крестьяне поеживаются от таких слов, им становится как-то не по себе. Ну и смелый старик этот Бирам, режет себе правду-матку и в ус не дует! Чего доброго, он и до бога этак доберется…

— До бога? — говорит Бирам. — А вы знаете, что такое бог?

— Что такое бог? — переспрашивает Темур.

— Да.

— Я не ученый человек, — говорит Темур, — но пойди в любую церковь, и ты увидишь бога.

— А ты что скажешь, Согум?

— Бог на небе, — серьезно говорит Согум.

Бирам выбрасывает вперед свои смуглые, обветренные руки. Поворачивает их ладонями кверху. Потом он складывает пальцы в кулаки.