Три рэкетира

Самой Аньке никак не удавалось вырваться с проклятой фабрики. Она прозябала в швеях-мотористках еще года два, пока тоже круто не изменила жизнь, выскочив замуж за курсанта танкового училища. Еще через полгода Анна с мужем покинула Киев и укатила на Дальний Восток. Семь суток поездом через всю бескрайнюю страну. Подруги надолго расстались, связь между ними оборвалась.

Несколько лет службы превратили молоденького застенчивого лейтенантика в угрюмого и драчливого пьяницу. Каждый вечер, какой ему удавалось провести дома – а домом им служила комната в офицерском общежитии, он упивался вдрызг. А накачавшись – лупасил Аньку смертным боем, отчего та, в конечном счете, научилась держать удары на уровне боксера-профессионала, а то и выше. Анька ответила загулами, предлагая себя едва ли не каждому встречному военнослужащему мужского пола, а таких, как известно, в Советской Армии было подавляющее большинство. В результате в следующую пару лет с женой командира 3-й танковой роты не переспал разве что ленивый. Старший лейтенант запил так, что перестал вмещаться даже в советские офицерские рамки, а день без драки в общежитии вполне годился для записи золотыми буквами в историю гвардейской танковой части.

Кристина предполагала, что хронология событий могла быть иной: сначала Анька пошла по рукам – почему нет, а уж потом старлей подружился с бутылкой, разыскивая в ней справедливость, которой в мире не пахнет. Свои предположения Кристина держала при себе, искренне радуясь возвращению подруги, прибывшей с Дальнего Востока году в 88-м, вместе с очаровательным сыночком Ленечкой. Ленечке исполнилось три годика, и кем был его папа, оставалось только гадать.

Анна и Ленечка больше двух лет прожили в доме Бонасюков. Василий Васильевич и слова не сказал против. Безропотно содержал всю троицу, им потихоньку хватало. Кристина Анну не упрекала: «Кое-как сводим концы с концами, так что я тебя негоню. Определяйся, подруга». Ленечку устроили в садик, Анна, не афишируя этого, занялась древнейшим женским промыслом. Вечером на панель, на рассвете – домой. «Пусть тело послужит, пока оно молодое и красивое. Все же лучше, когда тебя используют как женщину, чем как боксерскуюгрушу», – заявила Аня Кристине, когда у них состоялся разговор на эту тему. Кристина только хмыкнула: «Знаешь что, подруга, возьми меня с собой, надоело у Васи копейки выпрашивать». Так и определились.

На этом поприще в самом конце восьмидесятых Анна и встретила своего будущего супруга – Виктора Ивановича Ледового. И поразительно быстро вышла замуж.

– Анька. Он же рецидивист махровый! – ужаснулась Кристина, когда подруга сообщила ей об избраннике. – Уркаган, понимаешь?.. Погуляет месяц-другой, грохнет кого-то, и снова сядет.

– Напугала задницу пальцем, – заявила подруге Анька, слегка задетая за живое. – Меня после моего танкиста никаким рецидивистом не проймешь… И никуда он не сядет. Он такими бабками вращает – обалдеть можно. В кабаке сотенными билетами швырялся, как закомпостированными троллейбусными талончиками. Машина, охрана, все дела при нем. Я как в первый раз к нему на хату приехала – голова кругом пошла. Ага, сядет… Раньше Василька твоего в тюрьму упекут…

– Страшнючий он, – протянула Кристина. Ее терзали сомнения.

– Меня, кума, за эти годы такие рожи страшнючие имели, за двадцатку, что я еще одного уж как-то вытерплю, на вилле с бассейном.

Вопрос был исчерпан. Анна вышла за Ледового. Виктор Иванович, вопреки ожиданиям Кристины, в тюрьму больше не сел, а наоборот, круто поднимался, очень скоро превратившись во вполне респектабельного бизнесмена. Это конечно, если с фасада поглядеть. Весной 1990 Анька оставила свою гостинку, заработанную потом и кровью, – на квартирах клиентов, в салонах легковушек, а когда и в спальниках грузовиков, переехав в роскошную пятикомнатную квартиру, приобретенную Виктором Ледовым в историческом центре города.

В середине мая Анна отправила пятилетнего Ленечку на все лето в село. Последние два лета ребенок проводил у бабушки, оздоравливаясь вдали от Чернобыля. Село, в котором проживала Анина мама, с полным правом можно было назвать хутором. Десяток маленьких домиков тонул в густых фруктовых садах, а вокруг простиралось бескрайнее море плодородных полтавских полей кое-где прорезанных балками.