Три ролика магнитной ленты

— Зубрежкой не возьмешь. Вдумывайся, вникай и получишь пятерку.

Вскоре пришел и сам Виктор Александрович, улыбнулся широкой молодой улыбкой, громко поздоровался.

— Ну, что ж? Начнем.

Достал из пиджака конверт с билетами и разложил на столе. Мишка Стрепетов тяжело вздохнул, закатил глаза и произнес:

— В них вся наша судьба!

Он всегда чудит.

Тянем билеты — Семенов, Мишка, я и последней Нина. Она бледная, рука слегка дрожит.

Садимся за столы и начинаем готовиться. Стрепетов достает носовой платок со шпаргалкой и потихоньку сморкается.

— Насморк откуда-то появился, — вполголоса, будто сам с собой, говорит он. — Форсунки засорились.

Через некоторое время тянет руку:

— Разрешите?

— Что, уже готовы? — спрашивает Виктор Александрович.

— Нет. Мне бы еще бумаги.

— У вас же есть.

— Да?.. Боюсь, не хватит. Как начну писать — не могу оторваться.

— Ну, хорошо, возьмите и поскорей готовьтесь.

Мишка проходит мимо меня и незаметно бросает записку. Разворачиваю:

«Серега!!! В моей диссертации упущена формула ускорения при равномерно-переменном движении. Перепульни!»

В коридоре шорох. Дверь скрипнула и в образовавшуюся щель показался чей-то глаз и кусочек носа. Глаз многозначительно моргает, нос двигается вдоль щели. Дверь слегка взвизгивает и щель пропадает. Но шорох за дверью все еще слышится.

Однако надо сосредоточиться… Скоростью называется… Что же называется скоростью?.. Нет, в самом деле, я же хорошо знал, а тут из головы все вылетело. Всегда так…

— А! Где наша не пропадала! — говорит Мишка Стрепетов и первым выходит отвечать. Останавливается у доски, нарочито морщится страдальчески, вытирает кулаками слезы. Виктор Александрович замечает это и улыбается.

— Начинаете.

— Значит, так… На первое… Виноват. Первый вопрос.

Я не выдержал и прыснул от смеха. Мишка сделал глуповатое лицо и удивленно посмотрел на меня, потом встал в горделивую позу, словно собирался прочесть целую поэму наизусть. Отвечал он толково.

За Стрепетовым выходит Семенов. Говорит медлительно, уверенно, солидно. Вид у него представительный, на лице независимое выражение. Семенов работает на заводе старшим мастером.

Затем у доски стою я. Все ли рассказываю, что нужно, не знаю. Наверное, все, потому что в зачетке появилась пятерка.

Выхожу в коридор и с облегчением думаю: «Амба, свалил!»

Ребята наперебой спрашивают:

— Ну как?

— Сорок три, — отвечает за меня Мишка.

— Что «сорок три»?

— А что «ну как»?

— Да иди ты со своими шуточками. Тут дрожишь, как не знаю кто. Ты сдал, тебе хорошо…

— Все там будем, — глубокомысленно заключает Мишка. — Одни раньше, другие позже.

— Ну, Сережка, говори, что тебе досталось?.. Ой, девчонки, я так боюсь, так боюсь!

— А дополнительные задает?

Отвечаю невпопад, потому что в голове радостный круговорот. Ребята смотрят с завистью, считают счастливчиком.

Хорошо, когда все экзамены позади и тебе приветливо улыбается лето! Не думаешь об учебниках, а с удовольствием размышляешь о каникулах. Эх, съездить бы в Москву, в Ленинград или в дом отдыха на озеро Тургояк! Вот только отпуск маленький — всего три недели. Но все равно хорошо!

Встреча

Я сижу перед небольшим зеркалом и старательно скоблю бритвой подбородок. Мама стоит напротив, скрестив руки на груди, и насмешливо говорит:

— Борода-то — две волосинки с половинкой, как у того воробья: всего и пуха, что не голо брюхо. А тоже сел бриться!

Бороды у меня и впрямь нет, а вместо усов мягкий пушок. Это доставляет немалое беспокойство. Бреюсь каждую неделю, хотя можно и пореже. Говорят, будто так волосы вырастут скорее.

Мама выгладила рубашку, приготовила новый костюм из добротной коричневой шерсти и галстук. Наряжаюсь. Женька поглядывает на меня с завистью.

— Мама, а, мама? А когда мне новый костюм?

— Сошьем, сынок. Такой костюм сошьем — в сто раз будет лучше, чем у Сергея!

— Да-а, — не верит Женька, — когда?..

Маме надоело смотреть, как я вожусь у зеркала:

— Да хватит тебе прихорашиваться. Иди уж, не то опоздаешь. Поди, ждет какая-нибудь…

Во Дворце культуры ребята, товарищи по техникуму, расположились в буфете за столиками и катаются от смеха. Мишка Стрепетов только что рассказал анекдот, а сам даже не улыбнется. Это еще больше смешит. Мишка отчаянный балагур.

Однажды поспорили на перемене, что Стрепетову никогда не рассмешить Николая Николаевича — преподавателя математики, мрачного и строгого человека. Мишка тогда ухмыльнулся, ничего не ответил. И вот как-то Николай Николаевич вызвал его к доске и велел вывести формулу. Стрепетов взял мел и принялся быстро писать. Мы уставились на доску. Мишка писал и писал, и вдруг до всех дошло, что писал он какую-то чепуху, — сплошной набор бессмысленных математических выражений. Мы делали ему знаки, чтобы он остановился, но Мишка не обращал на нас никакого внимания.

Николай Николаевич тоже взирал на доску поверх очков. На его хмуром лице застыло зловещее выражение. Мы переглянулись: не миновать грозы. Вкатит Мишке двойку и за неслыханную наглость отправит в учебную часть.