Три сердца, две сабли

Странный то был ужин, совсем не похожий на непринужденный и веселый завтрак с неприятельскими гусарами. Как, впрочем, и на скудный обед с мародером, в чьем мундире теперь вполне по-мародерски красовался я сам. Императору подали обещанного рябчика, принудив хозяйку дома предварительно «снять с него пробу». Теперь Бонапарт вкушал его, выкатывая глаза, так яростно и жадно, будто не ел до того неделю… или же наедался впрок перед скорой битвой. Высшее офицерство Франции не отставало от своего повелителя. Позже, зимою, такой аппетит видал я лишь у пленных французов. Прозвучало два коротких тоста – первый за императора, второй за Францию, а меж ними и после Бонапарт бросал изредка короткие фразы. Несколько раз в его устах прозвучало слово «Бородино».

И длилось столь же странное чувство отрешенности моего «я» от собственного тела… Я продолжал наблюдать за всем, что происходило, как бы со стороны и с удивительным спокойствием, хотя одно наблюдение должно было бы уже пробудить во мне тревогу. Вблизи императора расположился за столом совсем молодой генерал, писаный красавец в роскошном мундире. Даже Нантийоль со своими роковыми черными очами ему в подметки не годился. Генерал неотрывно пялился, приличнее не скажешь, на Полину Аристарховну, едва попадая куском себе в рот…

Полина Аристарховна в тот час тоже сидела сама на себя не похожа: разумеется, не ниже травы, но определенно тише воды, молчаливая, бледная, опустившая очи долу.

Император был наблюдателен не хуже меня.

– Ромбар, очнитесь! – вдруг насмешливо приказал он.

Красавчик содрогнулся:

– Да, сир!

– Вижу, вам приглянулась гостеприимная хозяйка, – открыл вовсе не тайное Бонапарт.

– Разве она не прекрасна, сир? – так заалел по-юношески щеками генерал Ромбар, будто до сих пор вел жизнь девственника.

– Рекомендую, мадемуазель, – запросто обратился Бонапарт к Полине Аристарховне. – Мой самый молодой генерал, Огюст Ромбар. Нравится?

Полина Аристарховна вспыхнула. Нет сомнения, у любой девицы при взгляде на сего херувима с эполетами спирало бы дыхание… Но…

– Мне… я… – пролепетала Полина Аристарховна и совсем запнулась.

– Ромбар, вы ведь, кажется, грезили найти себе в жены прекрасную дочь русского боярина, – с наслаждением зажигал корсиканский выскочка весьма опасный огонь. – Вот шанс. Не упускайте. Я готов стать вашим шафером.

– Сир! – сверкнул глазами Ромбар. – По вашему приказу я, не раздумывая, ринусь хоть в адское пламя! А в рай и подавно!

– Слыхали, мадемуазель? – разговорился Бонапарт, найдя себе короткое развлечение. – Ловите и вы свой шанс. Разве Ромбар не хорош собою? Чертовски хорош! Не слишком родовит, зато отважен, как неистовый Роланд, и богат великой будущностью. До маршала дорастет несомненно. А там, глядишь, и герцогом Крымским сделаю его… Ради вас. Решаетесь выйти за него?.. Ответа жду недолго.

Полина Аристарховна побледнела, как полотно, умоляюще посмотрела в нашу сторону: «вы же обещали спасать – так спасайте же меня!»

И вдруг душа моя вернулась в тело и будто вспыхнула в нём, как порох!

– Сир! Прошу простить меня… или казнить! – воскликнул я, вскочив с места. – Но мадемуазель Верховская уже обручена!

Собрание оцепенело, бряцанье вилок и ножей стихло вмиг. Кажется, послышалось мне то ли сдавленное волчье рычание, то ли шипение рядом со мною.

Бонапарт с любопытством глянул на меня:

– Да?! И с кем же?

– Со мною, сир! – выпалил я.

– Как? Уже?! – усмехнулся император, не удивленный, а, напротив, довольный столь неожиданным поворотом. – И за какие заслуги?

– Здесь перед вашим приездом, сир, удалось подавить бунт черни, почуявшей безнаказанность при отсутствии власти, – недалеко соврал я. – Хозяевам усадьбы грозила опасность, нам удалось ее преодолеть и навести здесь порядок… И так уж случилось, что мы, мадемуазель Верховская и я, – мы полюбили друг друга с первого взгляда.

Я заметил, как Полина Аристарховна становится пунцовой, а краем взора уловил, как Нантийоль весь зеленеет.

– Voilà! – легко повел вилкой Бонапарт. – Кто успел, тот и съел. Трофей по праву. И по чину. – И тут же обратился к Мюрату: – Шустры егеря, Иоахим.

– О да, сир! – с гордым видом подтвердил Мюрат… и подмигнул мне.

– Не отчаивайтесь, Ромбар. В этой маленькой битве капитан первым прорвался на флеши – прямо-таки по-отечески подбодрил Бонапарт окаменевшего красавца. – В Москве найдем вам невесту еще краше…

Обещанию императора не суждено было сбыться: русская пуля сразила Ромбара наповал в первый же час Бородинской баталии.

– А вы, капитан, – сверкнул Бонапарт глазным белком, – сядьте рядом с невестой… Освободите там местечко герою!

Почти в беспамятстве, боясь и посмотреть на Полину Аристарховну, двинулся я вдоль стола. Вдогонку мне донеслось рычащее «браво!» Нантийоля. Я сел рядом с хозяйкой усадьбы. Она тоже была не в силах взглянуть на меня.

– Медлить нечего, жизнь коротка! – снова махнул вилкою Бонапарт. – Именем Франции объявляю вас мужем и женою. Поцелуйтесь.