Три сестры

Тело Магды одеревенело после ночи в тесном закутке, и она медленно спускается вниз. Захлопнув крышку люка, Магда идет в ванную, а затем заходит на кухню, где госпожа Трац пьет чай.

– Спасибо за хлеб и сыр. Я съела хлеб, а сыр отнесу домой деду. Вы не возражаете? Он соскучился по сыру.

– Конечно. Если хочешь, я могу дать вам еще.

– Нет-нет! Этого больше чем достаточно. – Магда кивает на чашку, которую госпожа Трац подносит к губам. – Липовый чай?

– Выпьешь чашку, дорогая моя? У меня его много, благодаря твоей матери.

– Нет, спасибо. У нас еще есть немного, и я лучше пойду домой. Мама и дед будут волноваться. – Магда дотрагивается до плеча женщины. – Спасибо вам, госпожа Трац. Не знаю, как… – Слова застревают у нее в горле.

– Не благодари меня, девочка. Просто передай привет маме и деду. А мы увидимся в следующую пятницу. Хорошо?

– Хорошо. Но посмотрим, какая установится погода. Возможно, с наступлением тепла я смогу ходить в лес. – Магда наклоняется и целует госпожу Трац в щеку.

– Есть новости от сестер?

Магда качает головой. Она не в силах передать словами свою безысходную тревогу за сестер.

Занятая мыслями о пропавших сестрах, Магда не сразу отвечает на вопросы матери о проведенной у соседки ночи и визите глинковцев.

– Магда, пожалуйста, вернись на землю! – упрашивает мать.

– Дедушка! – очнувшись от транса, восклицает Магда. – Где дед? У меня для него кое-что есть.

– Я здесь, Магда. Что это?

Ицхак входит в гостиную с заднего двора, протягивая руку за подарком, который принесла ему Магда.

– Это от госпожи Трац, – объявляет она.

Ицхак смотрит на маленький желтый кусочек сыра.

– Не стоило ей, – приглушенным голосом произносит он.

– Но я не могу вернуть его.

Ицхак ловит взгляды внучки и дочери. В каждой складке, каждой морщинке его лица запечатлена боль. В этой комнате должно быть пять человек, с которыми можно разделить неожиданное угощение.

Хая протягивает руку и гладит его по плечу.

– Садитесь. Мы поделим сыр, – говорит он. – Хая, приготовишь чай? По-моему, со вчерашнего дня осталось немного халы. Мы устроим пир, возблагодарим удачу.

Ицхак первым идет на кухню. Хая берет Магду под руку, ей необходимо ощущать материальность дочери.

– Дядя Айван зайдет к нам? – шепотом спрашивает Магда.

– Да, должен скоро прийти, но я не знаю, что ты хочешь от него услышать.

Сыр и хлеб съедены, налита последняя чашка чая, когда они слышат негромкий стук в заднюю дверь.

– Вот как раз дядя, – говорит Магда, вскочив, чтобы открыть дверь.

Он сразу же заключает ее в объятия.

– Ты в порядке, ты пережила очередную пятницу, – шепчет он ей на ухо.

Дядя Айван садится за стол, и все глаза устремляются на Магду, ведь именно она докучала ему по поводу новостей.

Чувствуя на себе взгляды, Магда отворачивается.

– Магда, у меня нет никаких новостей о твоих сестрах. Только слухи. – Маленькую комнату заполняет напряженная тишина; Айван откашливается. – Трудно узнать какие-то подробности. Но я слышал одну вещь о транспорте твоих сестер. Думаю, Циби и Ливи были отправлены в Польшу.

– В Польшу?! – восклицает Хая. – Немцы увезли их в Польшу? Зачем, черт возьми?!

– Ты забываешь, сестра, что немцы оккупировали Польшу.

Глаза Магды загораются. Ицхак тянется к ней через стол и берет ее за руку, качая головой, когда она открывает рот.

– Ты знаешь, где именно в Польше, дядя?

– Нет, Магда. И твое место здесь, рядом с матерью. Мы все останемся здесь столько, сколько сможем.

– А Клайв, твой приятель из канцелярии совета… Он всегда был большим другом нашей семьи, сынок. Ты видишься с ним? – спрашивает Ицхак.

– От случая к случаю, отец. Он делает все, что может, чтобы защитить нас. Каждую неделю он заносит нашу фамилию в конец списка евреев, живущих во Вранове, но теперь… – Айван вздыхает. – Теперь перед нашей фамилией осталось всего несколько других. Это лишь вопрос времени.

– Есть что-то еще, Айван. Слышу это в твоем голосе, – настаивает Ицхак. – Скажи нам все.

Старик кладет перед собой ладони на стол, распрямляет спину.

Айван медлит с ответом, переводя взгляд с Хаи на Магду и, наконец, вновь на Ицхака.

– Я слышал, они начинают забирать даже маленьких детей, а также их родителей, бабушек и дедушек, теток, дядьев… всех.

Хая издает тихий стон.

– Чего они от нас хотят? – спрашивает она.

– Я не знаю, просто не знаю. – Айван встает и начинает вышагивать по маленькой комнате. – Может наступить время, когда всем вам придется прятаться в Шаббат. Или у госпожи Трац, или в лесу.

Хая хватает за руку Айвана, начавшего очередной круг по комнате:

– Ты что, собираешься делать это вместе с Еленой и детьми? Уходить в лес каждую пятницу вечером?

С каждым словом, слетающим с губ Айвана, отчаяние Хаи растет.

– Сестра, я сделаю что угодно, чтобы защитить свою семью, и это относится к вам троим. – Айван улыбается Хае, но это лишь пустые слова. Его глаза, как и глаза Хаи, наполнены страхом. – Как у вас с едой? Деньги вам нужны?

– У меня сохранилась часть материнских драгоценностей, но я не хочу их продавать. – К глазам Хаи подступают слезы. – Это все, что у меня от нее осталось.