Три сестры

– Они отправили Ленке налево, – шепчет Ливи. – Это хорошо? Может, нам тоже надо показать руки.

Циби бросает взгляд на свои руки. Ранка на указательном пальце замотана грязным бинтом. Она срывает бинт, бросает в снег и встает на него.

– Опусти руки. Выпрями спину. Постарайся выглядеть сильной и здоровой, – сердито шепчет Циби.

Офицеры подходят ближе, и у Циби подкашиваются ноги. Она старается ровно дышать. Вдох, выдох. Вдох, выдох. Неужели это тот момент, когда решится их судьба?

Офицеры задерживаются перед Ливи, и Циби не может осуждать ее за то, как сестра расправляет плечи и поднимает голову. Мужчины мельком смотрят на нее и отправляют направо.

Теперь Циби ждет. Я буду жить, думает она. Я должна жить. Перед глазами у нее мелькает лицо Магды, потом лицо отца. Сестры однажды воссоединятся, клянется она себе, и они исполнят свой обет не только выжить, но и преуспеть в жизни. Перед Циби останавливается офицер. Она проглатывает ком в горле. Он не спеша оглядывает ее с головы до ног. Отходя к следующей девушке в шеренге, он машет рукой вправо.

Собравшись с другими девушками в правом углу плаца, Циби и Ливи так и не знают, какая их ожидает судьба. Пощадят их или отправят в газовую камеру?

– Зачем ты поменялась со мной местами? – спрашивает Ливи.

Циби молча опускает глаза на свои ноги.

– Циби! Скажи, почему ты захотела, чтобы меня осмотрели первой? – настаивает Ливи.

– Мне надо было принять решение. Вот и все, – отвечает Циби. – Пожалуйста, не проси объяснить.

– Ты должна сказать. – Ливи показывает на двор, на лагерь, на мир. – Мы здесь вместе. Ты должна рассказать, о чем думала.

После долгой паузы Циби смотрит Ливи в глаза:

– Если бы тебя отправили налево, я пошла бы за тобой. Вот и все. Не важно, куда пошлют меня, я пойду за тобой.

В глазах Циби блестят слезы.

– Даже на смерть? Ты это имеешь в виду?

У Ливи перехватывает дух, безумные глаза широко открыты.

– Да, – кивает Циби, из ее глаз льются слезы. – Но я верю, что мы выживем.

– А что, если бы тебя отправили налево, что мне надо было делать? Скажи, Циби, что мне надо было делать?

– Перед тем как идти налево, я постаралась бы, чтобы ты не увидела меня и не смогла пойти за мной.

– Как ты могла? Ты так решила! А как же я, как, по-твоему, я могла бы жить, если бы ты умерла? – На лице Ливи неподдельный гнев.

– Прости меня, Ливи. Пожалуйста. Повторяю, ты сильнее, чем думаешь. Если я умру, ты должна постараться выжить. Кто-то должен быть рядом с Магдой. С мамой и дедом.

Некоторые девушки из их группы слышат разговор сестер. Многие рыдают. Ливи отодвигается от Циби, не соглашаясь принять жертву сестры, которая готова отдать собственную жизнь, чтобы Ливи не пришлось умереть в одиночку.

Одна из девушек крепко обнимает Ливи за плечи:

– У меня нет сестры, которая заботилась бы обо мне, которая ради меня пошла бы на такую жертву. Она верит, что делает для тебя все возможное. Так оно и есть.

Ливи смотрит на Циби, устремившую взгляд прямо перед собой.

Поднимается ветер, и снова начинает валить снег. Предстоит осмотреть еще несколько блоков, но нацисты решают на этом остановиться. Переговорив с немецким офицером, они садятся в автомобиль и уезжают.

Девушки продолжают стоять под снегом, глядя, как тысячи женщин, стоящих в левой части плаца, идут к воротам женского лагеря, где им приказывают снять обувь. Из обуви вырастает гора. Босых женщин ведут по тропе к газовым камерам.

Циби была права, но это не приносит ей удовлетворения. Они спаслись. Благодаря Рите.

Наконец к группе девушек, в которой находятся Циби и Ливи, подходит немецкий офицер. Он велит им идти в баню по тропе, ведущей через мужской лагерь по ту сторону дороги, которая делит лагерь Биркенау на две части.

Девушки идут под снегом, а мужчины-узники пялятся на них. Похоже, они даже не воспринимают их как женщин.

В бане девушкам велят раздеться догола. И вновь они терпят унизительную процедуру, когда мужчины-узники бреют им волосы на голове, под мышками и на лобке. Циби пристально смотрит на Ливи, которая напоминает скелет, обтянутый просвечивающей кожей, затем проводит рукой по собственной грудной клетке, как бы пересчитывая ребра. Если она – зеркало для Ливи, то Ливи – наверняка зеркало для нее.

Первая мысль Циби, когда они входят в баню, – это то, что сейчас пустят газ. Но вместо газа из отверстий в потолке выходят струи пара. Поначалу жара очень приятна. Уже давно сестры не согревались по-настоящему, но вскоре жар становится удушающим, невыносимым. Девушки вокруг них падают в обморок. Циби и Ливи поддерживают друг друга, кашляют, стараясь продышаться. Я ошиблась, думает Циби. Это еще один способ убить нас.