Три сестры

– Их нет, Ливи, – говорит Циби, потирая лицо.

– Я знаю, знаю, – шепчет Ливи, стоя на коленях и обнимая сестру.

Крепко обнявшись, они безутешно плачут.

– Девочки, вам нельзя здесь оставаться. Это опасно. – С беспокойством оглядываясь по сторонам, над ними склоняется мужчина-заключенный. – Давайте. Вставайте и возвращайтесь в свой барак или туда, где вам надлежит быть.

Поддерживая друг друга, сестры молча возвращаются на почту.

– Тебе надо вернуться к своей работе, Ливи, – у входа говорит сестре Циби. – Не давай им повода разыскивать тебя. Я скажу Магде о… – Слова застревают у нее в горле, но Ливи понимает.

Циби целует сестру в обе щеки и идет работать.

Магда еще не ведает об ужасах убивающих камер, она еще не видела штабелей тел, которые везут к крематориям по проходам между бараками. Она знает лишь, что ее мать и дед мертвы и что она никогда их больше не увидит. Закрыв лицо руками, она плачет.

Перед окончанием рабочего дня на почту заходит одна знакомая девушка, работающая в «Канаде», и просит Циби выйти.

– По-моему, это принадлежит тебе, – говорит она, протягивая ей простую коричневую сумку.

Циби сразу узнает сумку матери. Вдыхая знакомый запах, она прижимает сумку к груди и закрывает глаза.

– Как ты догадалась? – шепчет она.

– Внутри есть фотография твоей сестры. И… и обручальное кольцо.

Циби щелкает замком и открывает сумку. На фото тринадцатилетняя Ливи, она радостно улыбается. А потом Циби находит кольцо. Надев его себе на палец, она удивляется, зачем мать сняла его. Циби никогда этого не узнает. Убрав эти вещи в сумку, она защелкивает замок.

* * *

На следующий день Циби возвращается к сетке и наблюдает, как новые заключенные проходят отбор. Она чувствует внутри себя страшную пустоту. Пока эсэсовцы пытаются построить узников в колонны, у Циби вдруг возникает сильное желание начать дубасить по сетке с призывом к узникам бежать. «Вас отведут в газовые камеры. Набросьтесь на своих тюремщиков! – хочется ей прокричать. – Сделайте что-нибудь!»

Но у нее не хватает на это смелости, и ради сестер ей надо остаться в живых.

Сегодня узников не убивают, вместо этого их отправляют в венгерский лагерь. Почему?

Однако Циби уже повидала достаточно. Она не понимает происходящего, не понимает, почему отбора не было, и не хочет тратить время на выяснение этого. Собираясь уйти, она слышит, как из толпы ее зовет по имени какой-то мужчина. На миг она дезориентирована, ей кажется, что дед каким-то образом выжил и сейчас находится в новой группе узников.

Она всматривается в толпу людей, пока не наталкивается взглядом на очень знакомые лица. Нет, не может быть, но это так.

Дядя Айван, тетя Елена и их дети.

У Циби сильно бьется сердце, кипят эмоции. Она страшно рада видеть их, но сокрушается, что они здесь. Неужели ей предстоит увидеть, как однажды их тоже поведут в газовую камеру?

Ее дядя и тетя уходят, но пока они в относительной безопасности.

Циби приходит на платформу на следующий день и на следующий. Прибывающих узников теперь размещают в венгерском лагере и никого не уничтожают. Сломались, что ли, газовые камеры, думает она. Больше всего сестер сокрушает то, что их мать была убита за день до того, как остановились эти орудия убийства.

Теперь каждую ночь Циби лежит без сна, терзая себя этой ужасной мыслью. Никакие слова Магды или Ливи не могут ее утешить.

В воскресенье три сестры приходят в венгерский лагерь, где ждут дядю Айвана. Когда он появляется, девушки зовут его и машут руками до тех пор, пока он не замечает их. Циби рада, что он один. Даже в отсутствие детей и их тети нелегко будет сообщить ему.

– Мои девочки, – сквозь слезы произносит он. – Я надеялся, что не увижу вас здесь.

– Мы надеялись на то же самое, дядя, – отвечает Магда.

Оказывается, она не в силах смотреть на него, не в силах рассказать новости, которых он ожидает. Она бросает взгляд на Циби. «Расскажи ты», – говорят ее глаза, и Циби понимает.

– Мама и дедушка, дядя… – начинает Циби.

Ливи уже плачет, зарывшись лицом в плечо Магды. Айван никнет у них на глазах. Он прислоняется к сетке, вцепившись пальцами в проволоку.

– Продолжай, – хриплым голосом просит он.

Но Циби не знает, как произнести эти слова. Стоит ли рассказать ему об улыбке деда? О прощальной просьбе мамы, о выражении ее красивого лица, говорящем о выдержке и готовности встретить свою ужасную судьбу? В конечном итоге ей понадобились лишь два слова.

– Они умерли.

Их пальцы переплетаются через ячейки сетки, и близкие люди рыдают.

Глава 22

Освенцим-Биркенау

Зима 1944 года

Зимой поползли слухи. Девушки из административного корпуса посвящены в разговоры среди офицеров и рассказывают другим узницам обо всем, что слышат. Они уверены, что немцы проигрывают войну и русские наступают. И почему бы им не поверить в эти слухи, если каждую ночь не дает спать шум от обстрелов? Над их головами происходят воздушные бои. Теперь эсэсовцы уничтожают записи об убитых ими евреях, обо всех других узниках, о цыганах и русских военнопленных.

Вот почему убийства в лагерях прекращаются.