Три Шарлотты

– Ваша маленькая племянница – это экземпляр, доложу вам! Просто чудо что за пташка!

Бен и подруги принесли книги, конфеты, цветы, журналы. Бен записал адрес нью-йоркского отеля, в котором должна была переночевать Лотти. Глаза Эффи Кэс были красны. Лотти хотелось, чтобы поезд поскорей тронулся. Все стояли вокруг, не зная, что сказать. Каким стариком глядит Генри! Какой он милый! Удивительно милый и добрый!..

Поезд тронулся. Лотти стояла на ступеньках вагона, глядя сверху вниз на группку на перроне. В воздухе замелькали руки, платки, шляпы.

– Пошли телеграмму, как только высадишься на берег!

– До свиданья, до свиданья!

– Если увидите Вернона Хэтча, скажите ему…

– Шерстяные носки непременно, когда…

– До свиданья!.. данья!..

Поезд прибавил ходу. Люди на платформе становились все меньше и меньше. Бен Гарц взял Чарли под руку выше локтя. Наклонившись к ней, он заглядывал ей в глаза и со смехом что-то говорил. Сквозь дымку Лотти увидела, как группа провожающих начала расходиться. Бен все еще держал Чарли с видом собственника.

Волна страха и тревоги с такой силой охватила Лотти, что у нее чуть не закружилась голова.

– Подождите минутку! – закричала она удивленному проводнику, разносившему по вагону сваленные на площадке саквояжи и чемоданы. – Подождите!

– Уже поздно, леди! Коли вы что забыли, могу послать телеграмму из Элькарта – первая остановка, леди!

Глава шестнадцатая

В семье считали, что Бен Гарц чрезвычайно внимательный человек. Тот, кто ухаживает за девушкой, так сказать, через ее родных, не может не считаться внимательным человеком. Но спустя несколько недель после отъезда Лотти выяснилось, что его внимание, несомненно, адресовано скорее кемповской, чем пейсоновской ветви семейства. Например, первая посланная им коробка конфет пришла через неделю после отплытия Лотти в Европу. Это была внушительная конструкция, обтянутая атласом, парчой, позолотой и кружевами. Видя такие штуки в окнах дорогих кондитерских, невольно задаешь себе вопрос: неужели человек может быть так безнадежно глуп, или так богат, или так влюблен, чтобы покупать их? Придя домой со службы в один из прохладных осенних дней, Чарли нашла на своем туалетном столике большой четырехугольный пакет. Адресованные ей письма, пакеты и номера звонивших ей по телефону всегда складывали на этом столике.

– Была почта? – спросила она.

Ее быстрые глазки видели, что почты нет. Но она так ждала почту – в частности одно письмо, – что все-таки спросила со смутной надеждой. Почта в те дни означала для Чарли тоненький конвертик, заклеенный с одной стороны полоской бумаги, указывавшей, что письмо прочел цензор. Затем она увидела коробку. Коробку эту невозможно было не заметить, ибо она заключала в себе, как оказалось, четыре фунта самых замысловатых произведений знаменитого Вуда. В то трудное время конфеты принадлежали к числу вещей, без которых люди научились обходиться. Поэтому, развернув пакет, Чарли воскликнула:

– Вуд! – И затем добавила: – От кого это может быть?.. О Господи, похоже на дворцовую мебель или на раззолоченный гроб. Ага, это от Бена Гарца! Ну, Лотти не может сказать, что я не поддерживаю огонь в домашнем очаге.

Пышную бонбоньерку Чарли отдала Жаннете, а больше половины ее содержимого – бабушке и тете Шарлотте, поглощавшим сладости в потрясающих количествах: очевидно, тлеющий огонек их старых организмов требовал этого, утешающего их топлива. Сама Чарли едва дотронулась до этих лакомств: она больше заботилась о свежести кожи, чем о вкусовых усладах. Она хотела поблагодарить Бена записочкой и даже приступила к делу: написала адрес своим размашистым, торопливым почерком на толстом мохнатом конверте. Но что-то отвлекло ее, и письмецо так и осталось ненаписанным. Бен явился к ним через неделю, после обеда – заглянул на минутку, проезжая мимо, – и деликатно упомянул об этом обстоятельстве:

– Ах да, мисс Чарли, я послал вам немножко конфет… и не знал, получили ли вы…

Тогда ей действительно стало стыдно.

– О, мистер Гарц, какой свиньей вы меня, наверно, считаете! Но я начала вам записку, честное слово, а потом…

Она даже сбегала в себе в комнату и возвратилась с конвертом и листом бумаги, на котором было написано его имя и адрес. Бен сказал, что сохранит этот листок, и многозначительно засунул его в левый жилетный карман.