Три шершавых языка

– Вы знаете, я жил в Восточной Германии и нам с младых ногтей прививали религию в образе чего-то одностороннего – ведь должен только ты, необъяснимого – ибо так сказано, лженаучного – потому как только беспрекословная вера в самые невероятные догматы доказывает твою преданность. А по-моему, религия всегда и везде использовалась во всеобщем умопомешательстве, чтобы челядь довольствовалась своей нелегкой жизнью и большего не требовала. А тем более, не посягала на богатства своего сеньора. Но когда наступало время уходить в мир иной от старости или болезни, то, пожалуйста, проваливай, ничего не требуя, со спокойной душой и чистой совестью. А главное, челядь не должна сомневаться в праве сеньора управлять ими, владеть их жизнями, ломать их волю по своему усмотрению. Война, глупость, тщеславие, хоть тысячи душ прямиком под нож, раз так ему угодно.

Вся власть от бога, надо же! Смешно, но некоторые до сих пор искренне верят в это. Смирению учит религия, но перед чем? Перед кем? Если глубоко задуматься, то смирению перед силами зла и владыками порока.

– Ну что же, неплохо! Просто и доходчиво, – заключил монах. – Мало того, я даже по многим пунктам соглашусь. Но от себя добавлю, что все немного сложнее, если опираться не только на ритуальный, открытый облик веры. Вы, наверное, ждете, что я сейчас брошусь на амбразуры, защищая то, чему посвятил свою жизнь. Нет, совсем не это я хочу нести в свет. Я отучил себя с пеной у рта доказывать другим что-то против их воли, но лишь поступки, лишь личное внутреннее преображение каждого имеет значение.

Но, увы, сейчас у меня вышло время, и меня ждут монастырские обязанности. Вы не будете возражать в следующий раз поговорить на эту тему? Кроме того, у нас идет подготовка к празднествам, и я вас приглашаю прийти через пару дней.

– Хорошо, – ответил Марк, – я буду не против.

– Тогда до встречи! Через два дня!

– Я понял, спасибо!

***

На празднование Марк не пошел. Вернее, он было направился, быстрым уверенным шагом, и даже пересек половину пути до монастыря, но вскоре встал как вкопанный, поражаясь глупостью этой идеи. Вокруг себя он обнаружил невероятное число людей в праздничном одеянии, валом спешивших в том же направлении, что и он. В основном это были небольшие семьи, шедшие группками, вместе с бабушками, дедушками и нередко с детьми. Многие радушно приветствовали его, почти у каждого на лице было нарисовано необъяснимое веселье. Даже кожа их казалась немного белее, чем обычно. Столько радости, и это в богом забытой глуши, злился Марк.

Нарисовав про себя нелестный образ праздничного пугала посреди толпы местных аборигенов, он резко развернулся и направил свои стопы обратно к отелю. Всеобщий восторг провинциального общества к тому же вызывал искреннее тошнотворное чувство. И за каким чертом я дал согласие пойти туда, думал он.

Стеной напирающая толпа с непониманием отнеслась к его желанию мчаться против общего потока, подальше от места празднования. Марку казалось, что каждый встречный пялился на него и осуждающе хмурился. Да пошли вы, жалкие неудачники! Сегодня я выпью как следует, до самых чертиков, загорелся Марк, придав своему шагу агрессии и напористости.

Глава 51

Марку вновь стали сниться черти, притом всегда в одном и том же месте, тем же неизменным числом. Пять мерзких тварей с полутораметровыми хвостами и великолепной, черного блеска шерсткой бесновались в сумраке глубокого вечера или ночи. Почему-то каждый раз, видя их, он ощущал холод, пронизывающий до самых костей, и дрожь еще долго оставалась с ним после пробуждения.

К своему удивлению, себя в этих снах Марк не находил, словно был сторонним наблюдателем. Зато ужас испытывал великий, от начала до конца происходящего. Поневоле начнешь верить в чужие домыслы, что кто-то или что-то пыталось предупредить его, думал Марк. Возможно, есть нечто большее в этих кошмарах, чем просто предупреждение. Быть может, это некое предвестие моей скорой погибели.

Местом действия в сновидениях было что-то вроде грота или пещеры. Небольшое пространство с каменными стенами и высокими потолками. Но каким-то особым чувством или знанием в голове Марка откладывалось, что находится оно глубоко под землей. Строго вверх взгляд никогда не поднимался, всегда сверху вниз, только из угла в угол. Зато легко просматривалась каждая трещинка на отвесных стенах, ограничивающих пространство, каждый темный закоулок. Выхода из этой просторной камеры замечено не было.

***

В первых сновидениях черти медленно бродили из угла в угол, будто что-то искали, вынюхивали, прислушивались. Среди них выделился вожак. Он был крупнее остальных, резче и всегда чем-то раздраженный. Свое недовольство он выражал, то и дело одаривая других своих соплеменников сильными ударами передник лап. Казалось, действия такие были бессмысленны, чтобы остальные не сидели на месте, а постоянно шевелились и что-то делали. Те, в свою очередь, повизгивали и двигались быстрее, но лишь до поры до времени.