Три слова о войне

Капитан миноносца рассказывал мне, что после этого пеструшка регулярно являлась к штабу и поджидала коменданта Чуку, чтобы мычанием отблагодарить его за оказанную помощь. При этом она, от рождения недоверчивая и почти что дикая, как и все коровы на Превлаке, позволяла ему чесать себя за ухом.

Армия оставила Превлаку. Но что же случилось с коровами?

Если пеструшка вновь заявится поблагодарить коменданта Чуку, то увидит незнакомое, по-северному бледное лицо офицера Объединенных Наций, не понимающего коровий характер, потому что он не пас их в своей военной академии…

Даже коровы понимают, кому принадлежит Превлака!

Турки

Помнится, как-то чуть не начали воевать Китай и Советский Союз.

Тогда я был в деревне Мириловичи под горой Видушей. Мы сидели на каменном гумне – единственной в окрестностях ровной площадке и крутили самокрутки. Начался жесткий разговор о границах, но никто даже и не подозревал, что человек, который два века тому назад договорился о границе между Россией и Китаем по реке Уссури, родился всего лишь километрах в двадцати отсюда, недалеко от Требинья! Это был предок Иована Дучича, граф Савва Владиславич[18], дипломат российского двора.

У этих людей нет ничего, но они знают все. Голодные, в заплатках, живущие без дорог, водопровода и электричества, они обсуждают на гумне международную политику.

– Ударят ли русские по китайцам, а Вьетнам на Кампучию?

Вдруг из мрака появляется дед Глигор ста двух лет. Он еще помнит множество герцеговинских восстаний, бунтов и три войны.

– А что турок на это скажет? – озабоченно спрашивает он.

И вот, четверть века спустя, турки опять здесь!

Опять джихад…

Курд

Уроженец Никшича схватил живого курда, но в лагерь для военнопленных его не отправил.

Он взял его в рабство.

Курд был наемником в хорватской армии.

Его звали Али.

Уроженец Никшича взял его в плен на герцеговинском поле боя в 1992 году.

До этого курд сражался в горах родного Курдистана против турок и иракцев.

Потом его наняли подавлять восстание в Трансильвании, и он воевал поблизости от проклятого замка графа Влада Дракулеску.

Ничего другого, кроме как воевать, он делать не умел…

Ему некуда было возвращаться.

Хорваты платили ему старыми, вышедшими из употребления купюрами, которые он зашивал под подкладку шинели.

В Герцеговине он чувствовал себя совсем как дома, в Курдистане, разве что баранина вкусом немного отличалась от привычной: в нее не добавляли рис и изюм.

Он жег дома без мести, убивал без ненависти, насиловал без страсти.

Когда житель Никшича, в прошлом боксер-полутяж, завалил его на землю и разоружил, курд в ожидании смерти закрыл свои глаза, темные, как воды Тигра и Евфрата.

– Аллах акбар! – процедил он сквозь стиснутые зубы.

Однако уроженец Никшича не убил его. Он пощадил его черную жизнь.

Когда у него вознамерились отобрать курда, чтобы поместить его в лагерь для военнопленных, он вытащил гранату-лимонку и сказал:

– Он мой! Я его честно пленил, и он будет служить мне. Кто его тронет – помрет на месте!

Так что ему оставили курда, вроде как в роли денщика.

Тот неслышно следовал за хозяином, совсем как тень черной кошки.

Сначала он гладил ему форму, чистил сапоги, смазывал миномет, постилал постель…

Но пуля не брала его.

Молчаливый и черный, совсем как телефон, Али выучил всего два слова нашего языка, которые в первую очередь запоминают иностранцы, посещающие нашу несчастную страну: «Нет проблем!»

Если кто-то вдруг желал отомстить ему, житель Никшича вытаскивал пистолет и говорил:

– Поймайте своего курда и творите с ним что заблагорассудится! А у этого хозяин – я!

Ему и в голову не приходило, как он похож на своего прадеда, который в Скадаре взял в плен своего первого турка.

Если житель Никшича не был в трактире, то Али был за его спиной, готовый в любой момент долить стакан и зажечь сигарету.

Они, как самодостаточные люди, все меньше нуждались в чужом обществе.

С наступлением сумерек житель Никшича учил курда сербскому языку.

Если он что-то не запоминал или неправильно произносил, он своей тяжелой боксерской ладонью отвешивал ему оплеуху:

– Ты что, зарабатывать на нас приехал, арап ты черный?

– Нет проблем! – бойко отвечал тот.

Иногда, помягчав сердцем, житель Никшича угощал его пивом.

Он водил его слушать песни знаменитых гусляров. За сто немецких марок они исполняли «Королевича Марко и Черного Арапина».

Все привыкли к парням белой и черной кожи…

В бою на суровых камнях жителю Никшича раздробило обе ноги.

Курд взвалил его на плечи и часами тащил его по плоскогорью к ближайшему госпиталю, после чего бесследно исчез, отправившись, очевидно, искать новую войну в какой-нибудь еще более несчастной стране.

Круглый стол

Ежевечерне в Белграде происходит множество лекций, круглых столов, дискуссий и презентаций.