Три степени свободы (СИ)

— Мне! — принц постучал пальцами по опустошенной чашке и, когда я подошел к нему, чтобы налить горячий цветочный напиток, он зашептал: — Я хочу покататься на лошадях. И я хочу, чтобы ты выбрал для меня коня.

— К сожалению, я ничего не смыслю в этом, — я закончил наливать и поклонился, — Ралли в конюшне с удовольствием ва…

— Гм, понятно, — отвлеченно перебил меня принц и гораздо громче сказал: — Очень хотелось бы совершить прогулку на лошадях.

Король и господин Ореванара замолчали, и последний, обернувшись, заметил меня и бросил:

— Тилла!

Ситуация взбесила. Все утро я хотел разделить вместе с господином, который был так добр, что не отсылал меня. А этот проклятый Нелеллу испортил все.

— Конечно, господин, — пробурчал я и от злости едва не сломал чайник, задрожавший в руках.

Принц шел, немного отставая, и я ощущал его скабрезный взгляд… Все семь дней, что они пробыли у нас, я ощущал на себе этот самый взгляд. И всегда мне при этом хотелось снять с себя кожу и убежать подальше.

— Расскажи мне, какая там жизнь в лесу? — поинтересовался он, и сердце забилось волнительно.

Никто в доме никогда не спрашивал об этом, все считали, что и так все знают о жизни у болота. Особенно господин.

— Там… — я задумался, припоминая, потому что уже так просто рассказать о своем детстве не мог. Плохо помнил, — у каждого свои обязанности, как и здесь. Только там за это не платят, каждый друг другу помогает и… Мы все семья, а здесь каждый сам за себя. Там…

— И много вас там? — перебил он, и я снова задумался. Много ли?

— Наша семья была не больше пятидесяти человек, когда я уходил, но есть еще очень много семей в лесу.

— Ты уходил? Когда ты ушел от них? — принц почти догнал меня, потому что я шел все медленнее и медленнее, копаясь в прошлом.

— Я был маленьким, — все, что я ответил, и мы оказались в конюшне, я уже слышал ржание лошадей.

Только вот внутрь зайти не успел, потому что принц схватил меня за руку и приблизился невыносимо близко. Если бы он был еще немного выше ростом, то получилось бы нос к носу, но его глаза были на уровне моих ключиц.

— А как вы любили? — прошептал принц, и его маленькие глаза стали еще меньше в прищуре. — У вас была свободная любовь?

— Свободная любовь? — бездумно повторил я, не зная, что отвечать.

— Покажи мне свой член, — принц отпустил мои руки и сделал крохотный шаг назад. — Показывай, это приказ.

Но я не спешил выполнять приказ, потому что я не понимал, какого черта вообще происходит. Почему этот принц приказывал мне, хотя я даже не был его слугой! А Нелеллу то ли злился, то ли нервничал, не знаю, но когда он потянул к моим штанам руки, выходящий из конюшни Ралли спас ситуацию:

— А я-то думаю, чего лошади не ус… — и застыл, завидев не только меня, но и принца. — Извините, ваше высочество, — поклонился так, что едва не сложился пополам.

— Самого лучшего коня для принца! — воскликнул я и ушел, стараясь не обернуться и не посмотреть на выражение лица Нелеллу.

«Покажи мне свой член»! — я будто слышал в голове его наглый тон, и кулаки сжимались.

В комнату слуг я ворвался разгоряченный, накрученный своими мыслями и фразой «покажи мне свой член», но дело было даже не в смысле этой фразы. Дело было в том, что я был зависимым ото многих, оказывается, а всегда ошибочно полагал, что принадлежу только господину.

Мне было мерзко от того, что я не свободный человек леса, а прислужник уродов на иерархической лестнице. Мысли о том, что я должен подчиняться каждому богатому приезжающему в этот дом до конца жизни, выводила из себя и делала сумасшедшим.

К несчастью, в помещении находились Иссал и Милло, и оба штопали свою порванную одежду, оба посмотрели на меня с вызовом.

Надо было убраться оттуда, надо было засесть где-нибудь в одиночестве, а еще лучше — сбежать в лес и не возвращаться. Но я остался в комнате, и сверлящие взгляды Иссала и Милло лишний раз разжигали во мне ярость.

— Господину следовало выгнать тебя, — начал Иссал. — Ты опасен, ты выглядишь, как животное.

Рычание вырвалось из моего горла, и я набросился на говорившего. Иссал ударился головой об пол, пока я держал его за грудки и загнанно дышал ему в лицо. Милло я потерял из вида, но слышал его крик.

«Господину следовало выгнать тебя». Лишь за это я мог уже порвать на куски.

Сдерживать себя было очень сложно, а слабые попытки избавиться от моей хватки только еще больше злили.

— Еще скажешь что-нибудь про меня и господина, и я выпотрошу тебя, — прорычал я, и глаза Иссала округлились в настоящем страхе.

— Т-ты болен, — пробормотала моя жертва. — Т-ты помешан на нем, я зн-наю…

Волна моего гнева сменилась страхом перед этими словами. Я боялся разоблачения господина, а столкнулся с этим от другого слуги. В голове была лишь мысль, что надо его убить, что надо не допустить, чтобы он рассказал про это господину. Я совсем не мог соображать иначе, не было мыслей о том, что господин никогда не поверил бы Иссалу и все прочее в таком же духе.

Только убить, только так.