Три степени свободы (СИ)

— Две… двенадцать, господин Ореванар-а, — произносить полное обращение все еще было несколько затруднительно, но надо было привыкать как можно скорее.

— Зачем и почему ты оказался так близко к моей резиденции? — я не чувствовал агрессии в чужом голосе, впрочем, я не был уверен, что она хоть когда-то прорезается у него.

Как ответить лучше? Как? Все, о чем я думал, это как расположить его к себе, а для этого стоило отвечать правдиво.

— Я… Простите меня, пожалуйста… Когда Оло показал мне этот дом несколько лет назад, когда мы вышли из леса в первый раз… — слова мелькали в голове, а я ощущал себя невеждой, не владеющим ими. — Это такой красивый дом, я просто хотел увидеть его поближе, а потом цветы… Такие красивые белые цветы. Я никогда не видел таких белых цветов. Я только хотел коснуться их…

— Довольно, — ни злости, ни ярости, простой приказ. — Как ты смел захотеть их коснуться, животное? Ты видел свои руки? Грязные мерзкие руки отребья? — и снова ни ярости, ни злости. Хотя чуял я, что господина действительно очень волнуют эти цветы.

Раскрыть снова рот я не решался.

— Ты хочешь вернуться на болото? — неожиданный вопрос едва не заставил меня поднять голову, но я сдержался в покорной позиции.

— Нет, господин Ореванара.

Я правда не хотел, и, мне показалось, тем самым удивил господина. По крайней мере, точно заставил его задуматься.

— Разве ты не хочешь вернуться к близким? Родителям? — такой успокаивающий, красивый голос…

— Нет, у меня нет родителей, — поднял голову, но не смел смотреть выше стола. — Я бы хотел прислуживать вам, господин Ореванара. Я буду хорошим слугой, я быстро учусь. И я никогда не дотронусь до ваших чистых и превосходных цветов своими грязными мерзкими руками.

Он молчал, и мое сердце гулко билось в груди. Мне так важен был его ответ, ответ самого чистого и превосходного господина цветов, господина Рая, который я видел сквозь ветки деревьев.

— Ты будешь рыть ямы и таскать землю, и никогда не уйдешь в лес, к своему болоту, — промолвил он, и я возблагодарил небеса, упав на колени в поклоне, сказав господину Статуе:

— Да, господин, благодарю, господин!

— Поднимись и разденься, — все, что теперь он говорил мне, являлось приказом, а значит, ослушаться я не мог, да мне и не хотелось.

Он что-то делал со своими бумагами, пока я пытался справиться с веревочками. Это было сложно, пальцы казались слишком большими и неловкими.

— Быстрее, — услышал я почти нетерпеливое.

Пришлось поторопиться и кое-как снять рубашку, ничего не развязывая, так же пришлось поступить и со штанами. Было неожиданно заметить, что он уже не сидел в кресле, а поднялся и подходил ко мне.

— Как тебя зовут?

— Т-тай, я — Тай, господин Ореванара, — Имя… Это ведь так важно.

— Тай… — повторил он за мной, и я не заметил взглядом эмоций, но почувствовал некую неприязнь. — Уродливое, дикое имя.

— Простите за мое уродливое, дикое имя, господин.

— Тебя будут звать… — он был уже очень близко ко мне. — Ты будешь Тилла.

Тилла… Но я — Тай… Я — Тай. Тай! Я — Тай. Тай…

— Да, господин Ореванара.

Он осматривал меня, его внимание было холодным, ледяным, северным. Я чувствовал только тоску и странность ситуации, и более ничего.

Он остановился прямо передо мной, и его пальцы зарылись в мои волосы… Он сделал это, чтобы поднять голову и посмотреть в лицо… Но я отнесся к этому иначе…

Первое прикосновение… властное прикосновение, забирающее у меня имя.

— Одевайся и попроси Иссала тебе все объяснить, — господин уже отошел от меня и спешил покинуть комнату.

— Да, господин… — хотелось верить, что он это услышал.

========== Глава 3. Жидкость ==========

Иссал мне все объяснил, уже после того, как удивился моей сохраненной жизни. Оказалось, что я не первый «лесной зверь», которого он увидел, и обычно все заканчивалось пролитой кровью на том самом белом камне.

У слуг была своя комната — маленькая, с низким серым потолком и расстеленной тканью на полу в качестве постели. Нас было пятнадцать, и у каждого была своя обязанность. Для кого-то сад, для кого-то — помощь на кухне, для кого-то — чистота комнат, для кого-то — езда в город за покупками. У всех мальчишек и девчонок были свои личные заботы, за которые они отвечали головой, и хоть мои обязанности и были самыми тяжелыми физически, я все равно завидовал только одному человеку — Иссалу. Он был личным и единственным слугой господина.

Только Иссал входил в покои господина Ореванара, только Иссал стирал его одежду и только он его мыл. Иногда они ездили вместе в город, иногда Иссал сопровождал его на каких-то мероприятиях, про которые я ничего не знал.

Сам же я господина видел редко, ведь в основном с рассвета до заката я копошился в земле, роя новые ямы для деревьев и добывая лучшую землю для сада. От этого я всегда был грязным, так как ванную нельзя было принимать чаще раза в неделю, да и без чужой помощи мне сложно было это делать. Я не был Иссалом, знающим все тонкости пахнущих вещей и секрета горячей воды.