Читаем Три стороны камня полностью

Флавий никогда не бывал в Одессе, в отличие от меня, исходившей Одессу вдоль и поперек с нашим Толей, буйнопомешанным краеведом и мемуаристом. Бывало, заглянем в какой-нибудь дворик: тишина, под окнами вишни, в середке – орех вековой, под ним высохший колодец, дикий виноград всюду вьется, парусят на веревках пододеяльники с простынями… Двор как двор, такой же, как все одесские дворы, вроде ничего особенного – однако тут же, не сходя с места, гипсовый монумент не пойми кому. Толя вздохнет блаженно, таинственная улыбка заиграет на его губах – и понеслось:

– Людвик Лазарь Заменгоф, доктор эсперанто, создавший язык дружбы и любви для нашего обреченного на цеховщину Вавилона! Еврей, конечно, кому больше всех надо? – И Анатолий Авенирович нежно обнимет за плечи бюст, прошедший огонь и воду (насчет медных труб сомневаюсь).

– Реальный крендель, – откликнется толстенький лысый мужичишка совершенно русской национальности, выйдя покурить на балкон и заслышав Толины речи. – Эк чего вздумал: чтобы на идиш говорил весь мир, а не только Брайтон, Жмеринка и Крыжополь.

– Сначала вздумал, а потом передумал, – станет заедаться Толя. – Нет, если вы согласны общаться с людьми, то вы будете общаться на любом языке, – подпустит он шпильку своему возражателю. – А хотите оставаться у себя в яйце – оставайтесь, но Заменгоф хотел как лучше, чтобы в ближнем своем люди видели только человека и брата.

– Апеллируя же к авторитетам, – раззадорившись, продолжал он, – за эсперанто выступали как минимум Лев Толстой, Жюль Верн, Циолковский, братья Стругацкие, и был оказан респект со стороны Эйнштейна, но это не точно.

– Всемирный масонский заговор, – скажет дядька, отправив щелчком окурок, и скроется за тюлевой шторкой.

– Я вас умоляю, – махнет рукой Толя, увлекая меня на эти залитые медовым светом улицы, в переулки и дворы.

Жаль, я нечасто встречалась с ним, может, я ошибаюсь, но мне кажется, что со мной бы он поделился чем угодно, даже просто из желания удивить меня. Его так и звали одесситы – зейделе[1] Толя, – нашего Анатолия Авенировича Яковлева, наследника всех эпох, помнившего наизусть каждый камешек, трещинку, стоптанное крылечко, арочку и балкончик, слуховые окошки, печные трубы с флюгерами, пожарные лестницы… Он слагал о них поэмы.

Старые флагштоки были им зарисованы и внесены в его собственный звездный глоссарий! Какой бальзам, извиняюсь за каламбур, лили на его душу одесские водосточные трубы из черного железа или белой жести: доисторические воронки с подзором, увенчанные короной, трубы, колена, суставы, ухваты. Шумный восторг вызывали канализационные люки, артезианские фонтаны, куранты, отбивающие арию из оперетты Дунаевского “Белая акация”.

Толя умер, когда вел экскурсию по Приморскому бульвару – так ему дорога была старая Одесса, видимо, захлестнули эмоции.

– Кстати, Одесса утопает в акациях, – говорила я Флавию. – Ведь ты так любишь акацию…

Как раз недавно он закатил мне чудовищный скандал.

– Мы такие разные люди! – кричал. – Я больше и больше в этом убеждаюсь. Я не понимаю, как так? Я ей говорю: зацвела белая акация. Я думал, она весь год ждет этого момента, спит и видит. А она: “Да? А у нас во дворе тоже зацвела – желтая…” Желтая! Как ты могла! Это все надо забыть, чтобы такое ляпнуть! Все хорошее, что было в жизни, перечеркнуть!!!

Я хотела его проводить на поезд, махнуть платком.

– Не суетись, – сказал Флавий, – все равно опоздаешь.

– Если и опоздаю – минут на десять, не больше…

– Ну да! Небось на все полчаса!


Стояла поздняя весна. Утро было пасмурное, слегка моросило, но гигантские платаны смыкались над головой нашего героя, образуя густой зеленый шатер, обнимали крыши, заслоняли прохожих от дождя. Временами из-за облаков проглядывало солнце, ветер шевелил листву, солнечные блики то вспыхивали, то гасли на стенах и асфальте. Пахло скошенной травой, морем, откуда-то из минувших дней приносило ароматы фиников и орехов, апельсинов, ямайского перца, кофе, ванили и корицы – стойкий дух колониальных специй, некогда царивший на Греческой улице, по нечетной стороне которой шагал мой бесценный друг, распахнутый черноморским ветрам, красивый и кучерявый, чтоб он был счастлив! – ну просто представитель кинобизнеса.

Девушки смотрели на него зачарованно, юноши провожали ревнивым взглядом – ибо каждому встречному было ясно: это чемпион – и флаг ему в руки.

Местная “фабрика грез” располагалась на углу Пушкинской, в здании бывшего Одесского учетного банка. Над окнами с тех еще времен сохранился покоцанный барельеф Гермеса в крылатом шлеме и крылатых сандалиях, с волшебным жезлом, посылающего путнику удачное стечение обстоятельств и одновременно содействующего жуликам и пройдохам! – одно лишь его появление неминуемо предвещало выгодную сделку.

– Но когда я вступил в дирекцию, предвкушая звон литавр, пение труб и залпы салюта, меня форменным образом послали на хер! – сообщил Флавий, как только вновь, уже совсем в другом настроении, оказался под лукавым Меркурием.

– Как же они это объяснили?

Перейти на страницу:

Все книги серии Классное чтение

Рецепты сотворения мира
Рецепты сотворения мира

Андрей Филимонов – писатель, поэт, журналист. В 2012 году придумал и запустил по России и Европе Передвижной поэтический фестиваль «ПлясНигде». Автор нескольких поэтических сборников и романа «Головастик и святые» (шорт-лист премий «Национальный бестселлер» и «НОС»).«Рецепты сотворения мира» – это «сказка, основанная на реальном опыте», квест в лабиринте семейной истории, петляющей от Парижа до Сибири через весь ХХ век. Члены семьи – самые обычные люди: предатели и герои, эмигранты и коммунисты, жертвы репрессий и кавалеры орденов. Дядя Вася погиб в Большом театре, юнкер Володя проиграл сражение на Перекопе, юный летчик Митя во время войны крутил на Аляске роман с американкой из племени апачей, которую звали А-36… И никто из них не рассказал о своей жизни. В лучшем случае – оставил в семейном архиве несколько писем… И главный герой романа отправляется на тот берег Леты, чтобы лично пообщаться с тенями забытых предков.

Андрей Викторович Филимонов

Современная русская и зарубежная проза
Кто не спрятался. История одной компании
Кто не спрятался. История одной компании

Яне Вагнер принес известность роман «Вонгозеро», который вошел в лонг-листы премий «НОС» и «Национальный бестселлер», был переведен на 11 языков и стал финалистом премий Prix Bob Morane и журнала Elle. Сегодня по нему снимается телесериал.Новый роман «Кто не спрятался» – это история девяти друзей, приехавших в отель на вершине снежной горы. Они знакомы целую вечность, они успешны, счастливы и готовы весело провести время. Но утром оказывается, что ледяной дождь оставил их без связи с миром. Казалось бы – такое приключение! Вот только недалеко от входа лежит одна из них, пронзенная лыжной палкой. Всё, что им остается, – зажечь свечи, разлить виски и посмотреть друг другу в глаза.Это триллер, где каждый боится только самого себя. Детектив, в котором не так уж важно, кто преступник. Психологическая драма, которая вытянула на поверхность все старые обиды.Содержит нецензурную брань.

Яна Вагнер , Яна Михайловна Вагнер

Детективы / Прочие Детективы / Триллеры

Похожие книги

Последний рассвет
Последний рассвет

На лестничной клетке московской многоэтажки двумя ножевыми ударами убита Евгения Панкрашина, жена богатого бизнесмена. Со слов ее близких, у потерпевшей при себе было дорогое ювелирное украшение – ожерелье-нагрудник. Однако его на месте преступления обнаружено не было. На первый взгляд все просто – убийство с целью ограбления. Но чем больше информации о личности убитой удается собрать оперативникам – Антону Сташису и Роману Дзюбе, – тем более загадочным и странным становится это дело. А тут еще смерть близкого им человека, продолжившая череду необъяснимых убийств…

Александра Маринина , Алексей Шарыпов , Бенедикт Роум , Виль Фролович Андреев , Екатерина Константиновна Гликен

Фантастика / Приключения / Детективы / Современная русская и зарубежная проза / Прочие Детективы / Современная проза
Рыбья кровь
Рыбья кровь

VIII век. Верховья Дона, глухая деревня в непроходимых лесах. Юный Дарник по прозвищу Рыбья Кровь больше всего на свете хочет путешествовать. В те времена такое могли себе позволить только купцы и воины.Покинув родную землянку, Дарник отправляется в большую жизнь. По пути вокруг него собирается целая ватага таких же предприимчивых, мечтающих о воинской славе парней. Закаляясь в схватках с многочисленными противниками, где доблестью, а где хитростью покоряя города и племена, она превращается в небольшое войско, а Дарник – в настоящего воеводу, не знающего поражений и мечтающего о собственном княжестве…

Борис Сенега , Евгений Иванович Таганов , Евгений Рубаев , Евгений Таганов , Франсуаза Саган

Фантастика / Проза / Современная русская и зарубежная проза / Альтернативная история / Попаданцы / Современная проза