Три стороны медали

— Вот видишь, я был уверен, что твой сын так же горячо любит нашу страну и императора, как ты, — мило улыбнулся командующий.

— Плохой идеей я назвал весь твой план, — герцог мрачно уставился на Пигрила, заставив того опустить глаза.

— Герцог Альтрейни, а у вас есть лучший план? — почти выкрикнул, дав петуха, командующий, ежась в своем уютном кресле.

— К сожалению, нет. Но я уверен, что не стоит спешить ввязываться в сражение, пока мы не понимаем противника, — рубанул ладонью воздух аристократ.

— Значит, вы предлагаете мне сообщить императору, что мы не собираемся сражаться, потому что боимся, как бы чего не вышло? — ядовито улыбнулся командующий.

— Ты обвиняешь меня в трусости? — герцог Альтрейни сжал рукоять меча, и Эллиан испугался, что отец сейчас зарубит этого выскочку.

— Нет, что вы, — презрительно улыбнулся Пигрил, заметив, как за его спиной напрягся готовый ко всему адъютант. — Просто, пока у вас нет лучшего плана, не стоит критиковать мой. На сегодня совет окончен. Расстановку легионов уточним завтра. Все свободны.

Стоило Эллиану немного отойти от палатки командующего, как его догнал отец.

— Эллиан, не перебивай. У меня плохое предчувствие. Империя слишком давно не знала серьезных войн. Мы потеряли осторожность и, боюсь, лезем в ловушку. Я не знаю, что задумали зиранцы и откуда придет удар, поэтому не могу ничего сделать. Остановить сражение мне не удастся, но ты сейчас в куда большей опасности, чем остальная армия, — герцог Альтрейни крепко обнял сына и тихо прошептал: — Тебя намеренно послали на самый опасный участок. Император и Элиссия все еще подозревают наш род в крамоле и только обрадуются, если ты не вернешься назад в империю. Не рискуй понапрасну. Твоя гибель не принесет нам победы и ничего не изменит. Только трус выбирает глупую смерть, для того, чтобы жить, требуется мужество.

— Спасибо, папа. Ты тоже не лезь на рожон. Этот урод очень злопамятен.

— Яйца учат курицу, — улыбнулся герцог и взлохматил сыну волосы. — Об этом я позабочусь сам, а ты думай о том, как перебить зиранских магов и вернуться назад.

— Прорвемся, — криво усмехнулся Эллиан, хотя на душе у него скреблись кошки.

***

День выдался на удивление пригожим. Ни одного облачка не скользило по небесной лазури, а недавно взошедшее солнце уже вовсю старалось, согревая степь своими не по-утреннему жаркими лучами. Эллиан смотрел на сворачивающих палатки легионеров и не мог отделаться от мысли о том, сколько из них увидят сегодня закат.

Тысяча уже выстроилась рядом с лагерем, там же ожидали и три сотни гвардейцев, переданных под его руку. Скользнув взглядом по их рядам, аристократ вздрогнул, увидев за спинами закованных в вороненые доспехи бойцов Сплава двух нетерпеливо переминающихся магов — друзей брата — Ингвара и Винстона.

Эллиан и сам уже успел проникнуться к ним симпатией и невольно посочувствовал начинающим боевым магам, сразу попавшим в такую переделку. Зато он порадовался предусмотрительности отца, не пустившего Гиллиана в Сплав следом за друзьями, а не то пришлось бы вести на верную смерть младшего братишку.

Пройдясь вдоль строя, Эллиан, как всегда перед боем, попытался получше запомнить своих бойцов. Он сотни раз давал себе зарок не делать этого, но что-то глубоко внутри раз за разом заставляло вглядываться в лица тех, чья жизнь и смерть будет сегодня зависеть от его решений.

Командующий свое обещание выполнил не полностью и передал ему только десятерых магов, из которых четверо и оказались теми самыми мастерами иллюзий. Эллиан сделал себе зарубку в памяти, но сейчас ничего изменить уже не мог. Сражаться предстояло теми силами, что выстроились перед ним.

— Для гвардейцев и магов представлюсь. Я Эллиан Альтрейни, квинт тысячи смешанной пехоты. Все вы поступаете в мое распоряжение и любые приказы должны выполнять в точности и без пререканий. В битве за ослушание наказание только одно — смерть, — не став ничего выдумывать, в привычном для императорской армии стиле начал аристократ. — Нам с вами предстоит трудный бой, от исхода которого будет зависеть судьба всей армии. В случае успеха о наградах можете не беспокоиться, я лично обещаю выбить все причитающееся и даже больше. Каждый, кто не вернется с поля боя, может быть уверен, что о его семье позаботятся.

На секунду Эллиан задумался. Раньше он собирался сказать что-нибудь красивое, приободрить бойцов, но сейчас заколебался. В его тысяче командира знали и любили, поэтому пустые слова были ни к чему. А теперь, вглядываясь в лица гвардейцев, аристократ видел опытнейших рубак, лучших из лучших, настоящих псов войны, побывавших не в одной переделке и сумевших выйти живыми из горнила множества схваток и необъявленных войн. Нести перед ними пафосный бред казалось еще большей глупостью.