Три судьбы

– Связался он с дьяволом в юбке. Тот его без ног и оставил.

– Это все?

– Все. А ты чего хотел?

– Подробнее…

И бабка рассказала ему историю любви Валентина практически так же, как она была описана в письме. Единственное, что произвело впечатление на Славу, так это то, что младшая сестра невесты сменила имя…

– Изменила имя? – спросил Слава.

– Не изменила. Приняла.

Слово «приняла» старуха произнесла с ужасом, чуть ли не озираясь. Славе показалось это немного смешным, словно рассказывают детскую пугалку.

– Она взяла на себя ее судьбу. Она живет вместо нее. – Старуха веско подняла вверх указательный палец.

– А как же зовут душевнобольную сестру? Тоже Норой?

– Не знаю, – покачала головой старуха. – Но не удивилась бы, узнай, что она зовет ее Ниной.

– Дурдом, – подытожил Слава.

– Бес гуляет, – поправила старуха грозно. – А Валька, он что, он женился чуть ли не сразу же, пока еще с ногами был. После переломов у него никак кости срастаться не хотели. Сначала с палочкой ходил, потом на костылях, а потом гангрена началась, выше коленей и оттяпали. Вот… Да ты не видал же его. Хочешь, покажу?

– Как это?

– Пойдем, сидение мое все равно кончилось.

Слава помог старухе подняться, сложил стул и поплелся за ней, решив проводить ее до дверей и тут же сбежать. Смотреть на уродство человека ему вовсе не хотелось. Но старуха вошла во вкус беседы и вцепилась в него клещами.

– Да не беги, постой! Аннушка!

Вышла пышная женщина, подхватила у Славы стул.

– У меня здесь человек из газеты. Принеси-ка фотоальбомы, – сказала старуха.

Женщина с опаской посмотрела на гостя и молча удалилась. В комнатах было богато, и богатство было выставлено для всеобщего обозрения, как на выставке: в зале висели три ковра, один лежал на полу, чуть не до пола свисала люстра – под хрусталь, в напольных вазах утопали охапки «сушеных» роз.

– Лет шесть назад, когда мой сын женился, мы созвали всех соседей. Был и Валька с семейством. Вот он, видишь?

– А это кто рядом с ним?

На фотографии рядом с калекой стояла девочка. Она нагибалась к Валентину. Длинные каштановые волосы заслоняли лицо.

– А-а-а, это дочка его, Маня.

– Как?

– Маня, Маша.

Длинные каштановые волосы, немного сутулые плечи.

– А где сейчас дочка?

– Институт культуры заканчивает. Учится, работает и деньгами помогает. Каждый месяц присылает.

– И в этом месяце тоже?

– Позавчера почтальон приходил, – вставила Аннушка. – Телеграфом шлет, не скупится.

Слава решительно встал и на пороге уже, выждав, пока Аннушка отвернется, сунул бабке еще пятьдесят рублей, резво прыгнувшие в карман ее халата.

Пошатавшись по городу и переварив все, что узнал, Слава позвонил Вике.

– Есть проблемы? – быстро откликнулась она.

– Мне нужно по адресу найти фамилию, а по имени адрес, – невесело усмехнулся Слава. – Э-эй! Вика! Ты где?

– Я все это уже делала, – пролепетала она в трубку.

– Когда? – тупо спросил Слава, хотя тут же понял, о чем идет речь.

– Когда мне вот так же позвонил Женя…

– Вот и хорошо. Значит, я на верном пути, – бодро протараторил Слава, а про себя подумал: «На пути куда?..»

– Вам поможет Вера Метелкина из местных «Новостей». Записывайте…

Вера действительно помогла. Сначала удивилась, а потом порылась в компьютере и продиктовала все необходимые адреса и фамилии.

– А что Женя? Потерял?

– Да нет, Женя сам потерялся.

– Одну минуточку! Как потерялся? Когда?

– А очень просто. Отправился в круиз и не вернулся.

– Здорово! – Глаза Веры полыхнули восторгом наклевывающейся сенсации. – То есть это ужасно, хотела я сказать. Об этом надо трубить во все колокола.

Слава моментально понял, с кем имеет дело. Акула пера. Съест и не подавится.

– Я веду журналистское расследование по поводу его смерти. И если разделю его участь, то очень вас попрошу: трубите. Хоть в колокола, хоть в литавры.

– Вы мне…

– Буду держать в курсе, – пообещал Слава и откланялся.

Ему не терпелось поскорее связать все ниточки, и с вокзала он позвонил Ларисе.

– Это я, узнала? Возвращаюсь.

– Ну как?

– Мне нужна фамилия Мари.

– Зачем?

– Лариса!

– Хорошо, Снегирева. Удовлетворен?

– Нет, – честно признался Слава. – Но все равно – спасибо.

Он положил трубку и уставился в свои записи. Дочку автора забавных писем Валентина звали Машей. Машей Перепелкиной. Институт культуры, темные длинные волосы, возраст. Он уже готов был завязать этот узелок. Это могло бы объяснить и поведение Мари на корабле. Когда речь идет об отце… Хотя оставалось выяснить, при чем здесь Дмитрий. Но Мари была не Перепелкина, а Снегирева. Что совершенно некстати.