Три судьбы

Сначала ей страшно захотелось перестать быть клушей и сделаться настоящей женщиной. Она резко сменила прическу: пучок на затылке рассыпался модной стрижкой, закрывающей лоб и уши. Башмаки без каблука сменились модельными лодочками, халат – джинсами и свитером. Произведя революцию в собственном имидже, Раиса, успокоенная достигнутым, возвратилась к привычной размеренной жизни. Утренняя пробежка, работа, хозяйство, по вечерам – книги, книги, книги. Многое хотелось обдумать, записать, перечитать.

Очень скоро волосы ее снова отросли и сами собой собрались в знакомый пучок на затылке, лодочки, от которых немыслимо болели ноги, легли мертвым грузом на антресоли, а джинсы, в которых было так неудобно лежать на диване с книгой, уступили место удобному и легкому ситцевому халатику.

Тогда Раиса решила остаться той, кем была на самом деле. В конце концов, она такая, и нечего притворяться. Стричься раз в два месяца, передвигаться на ходулях и все время потихоньку расстегивать верхнюю пуговицу на джинсах казалось ей совершенно бессмысленным. В глубине души ей, несмотря на возраст, все еще нравилась сказка о Царевне-лягушке. Но царевич, если такой когда-нибудь вдруг отыщется, должен полюбить ее именно в этом обличье. Не в жены взять – полюбить.

Дмитрий не был исключением. Она вела себя с ним так, словно желала показаться самой настоящей клушей. Несмотря на то что они были почти ровесниками, Раиса говорила с ним как с малым ребенком. А он…

Каждый день она с ужасом наблюдала, как растет его интерес к ней. Сначала этот интерес она приписывала своей неординарности, считала, что Дмитрий тихонько подсмеивается над ней. Однажды, выходя из ванной вечером, она отчетливо услышала, как Нора сказала про нее: «Эта вашаклуша, неужели она что-нибудь смыслит в математике?» – и замерла в ожидании его ответа. «Еще как! – В ответе явственно прозвучала нежность. – Ты даже представить не можешь…»

Каждое утро, сравнивая себя с Норой, Раиса смеялась в душе над своими фантазиями. Каждый вечер, встречая взгляд Дмитрия, она теряла повод для смеха. Она окончательно запуталась и снова не могла сказать с уверенностью, что происходит на самом деле, а что ей только кажется.

Однако то, что случилось в машине, отнести к области грез было невозможно. Как невозможно было прекратить думать о нем, витать в мире фантазий. Слово «любовь» висело где-то на волосок от ее рассуждений, но она мужественно отбивалась от него, именуя происшедшее романтическим приключением.

Часа в три ночи она, измученная внутренней борьбой, заснула наконец, и всю ночь ей снился Дима. Она говорила ему: «Димочка», «мой мальчик», «как я… как я… как я тебя…». Но даже во сне мужество не покидало ее…

Просыпаться не хотелось. И она, чуть приоткрывая глаза, несколько раз снова ныряла в сон – такой приятный, что не оторваться. Проснувшись окончательно, Раиса поняла, что полдень миновал. Голова болела, в комнате стояла мертвая тишина. Она повернула голову – на кровати с книжкой, поджав ноги, сидела Лариса.

– Доброе утро! – сказала она бодро.

В ответ Лариса развернула будильник так, чтобы Раисе было видно.

– Да-а, похоже, добрый день. А где Слава?

– В милицию вызвали.

Раиса умылась, выпила чаю и, чтобы хоть о чем-то поговорить с девушкой, спросила:

– Что вы читаете?

– Ерунда какая-то, взяла вон с той полки. Чушь собачья.

Раиса осторожно взглянула на обложку. Гессе «Игра в бисер». «Да, – подумала она, – интересные теперь люди учатся на филфаке».

– Вы утверждаете, что встретились в баре?

– Да.

– Шел футбольный матч?

– Да.

– Она назвалась Мари?

– Да.

– Подруга вышла из машины незаметно?

– Да.

Слава отвечал автоматически.

– Лариса – вам знакомо такое имя?

Слава моментально выплыл из дремы.

– А кто это, Лариса?

– Лариса Юрская.

– Нет, не знаю. А Мари должна была упомянуть о ней?

Двое мужчин в штатском пристально наблюдали за ним.

– Не знаю, что там должна была упомянуть Мари, – раздраженно сказал один. – Лариса Юрская! Вспомнили?

– Да ничего я не вспомнил! – ответил ему Слава. – Может быть, она и упоминала какую-нибудь Ларису, когда говорила с Настей. Я не помню.

Его промурыжили целый час. Одни и те же вопросы задавали то так, то этак. Наконец отпустили. Слава закрыл за собой дверь и прижался к ней всем телом: мимо двое милиционеров вели упирающегося громилу в наручниках. «Да я вас всех! – орал тот. – Урою я вас!» Орал громко, но Слава все же услышал, как за дверью один мужчина сказал другому: «Да лопух этот Грох. Случайный. Не знал он убитую Юрскую…»

Слава шагнул прямо под ноги упирающемуся громиле и тут же отлетел к противоположной стене и осел. «Убитую Юрскую…» – крутилось у него в голове.

Раиса рылась в своих вещах. Приближалось время ее отъезда, вот-вот должен был подъехать Дмитрий. Слава еще не вернулся из милиции, но она не особенно волновалась. Мало ли что там – очереди или, скажем, попал в обеденный перерыв, у нас, известное дело, – повсюду бюрократия.