Три судьбы

– Это в целом техническая процедура, Валентин Григорьевич, – бесстрастно сообщил Денежкин, который, похоже, идею уловил сразу, еще пока Гест размышлял над тем, не свихнулся ли Игорь. – Не знаю, правда, как к нашей затее налоговая отнесется, но ничего нерешаемого я тут не вижу. При условии сотрудничества с юридической службой, разумеется. – Он едва заметно кивнул в сторону Коркина. – Правда, быстро не получится, тут основательная реорганизация потребуется.

Гест в очередной раз подумал, что бесцветная, почти без интонаций манера речи очень подходит к внешности старшего экономиста. Туго обтянутая кожей голова в полутьме кабинета сильнее обычного напоминала череп: темные провалы глазниц, выдающиеся вперед зубы, очень светлый, без малейших признаков щетины подбородок. Какие эмоции у черепа? А вот ему, Гесту, надо бы взять себя в руки, чтобы мысли перестали уже разбегаться и путаться. Денежкин в привычной своей манере избегая вопросительных знаков, по сути вопрос задал – о сроках, – а он тут про черепа думает.

– Ну… – Гест покашлял. Что такого, может у человека в горле запершить? – Три-четыре месяца, насколько я понял, у нас есть. Этот… Бонд хочет свою схему к весне запустить.

– Маловато… Но если постараться, думаю, успеем. – Игорь Анатольевич бросил на старшего экономиста благодарный взгляд. – Как полагаете, Владлен Осипович? – Тот кивнул.

– А если вовсе от китайских поставок отказаться? – задумчиво, почти мечтательно произнес Дим.

Тут Гест уже не подумал, что лучший друг сошел с ума. Кто угодно, только не Дим. Если идея выглядит безумной – так на то и мозговой штурм. Пусть объясняет.

– Как это – отказаться? У нас контракты чуть не на десять лет вперед.

– Это я помню. Думаешь, я в твоем совете директоров болванчиком сижу? Сильно не вникаю, да, однако документы читал, как без этого? Так что помню еще, что у тех, от кого идут самые масштабные поставки, заводы есть не только в Китае, но и на нашей территории. Тебе сейчас эмоции соображать мешают, иначе сам бы уже додумался. Это понятно, затем мы тут и собрались. Сам смотри: если объяснить уважаемым партнерам ситуацию, неужели они не пойдут навстречу? В Китае к наркоте отношение, мягко говоря, не очень, законодательство там жесткое и моратория на смертную казнь нет.

«Да, лучший друг Дим был прав», – подумал Гест. Ничего невозможного он не предложил. Хотя технических сложностей будет воз и маленькая тележка.

– Это ж всю логистику переворачивать… А главное, Бонд ведь может потребовать все назад переиграть.

– А вот тут на сцену выходит швейцарский фонд, столь гениально выдуманный Игорь Анатольичем. У кого требовать-то? Кому паяльником грозить? – почти с торжеством резюмировал Дим.

Гест обвел взглядом свою команду. Владлен Осипович задумчиво крутил в пальцах автомобильный брелок, глава юридической службы, чуть хмурясь – не удивленно, а скорее сосредоточенно, – что-то набрасывал на выдернутом из бювара листе, Дим развалился в кресле, закинул ногу за ногу. Даже Шухов как будто обмяк. Расслабились ребята. А это значило, что решение принято, стратегия определена, цели намечены.

* * *

Когда вышли на крыльцо особнячка, на часах не было еще и десяти, но торопливые ноябрьские сумерки уже сменила мрачноватая, пропитанная ледяной моросью ночь. Настроение, однако, слегка улучшилось. Да, надвигающийся бульдозер никуда не делся, но тупик, по которому он гнал свою жертву, оказался вроде бы не совсем тупиком: вон по тому забору можно взобраться, а та тень, похоже, обозначает вход в переулок – и значит, уйти от неотвратимой угрозы все-таки реально. Хотя, мелькнула крамольная мысль, куда надежнее было бы этот бульдозер взорвать. Нет человека – нет проблемы. Тем более что Бонд – не очень-то и человек, его убрать – мир чище станет. Но увы: в девяностых это был бы самый простой и логичный выход, а сейчас… Эх!

Адвокат и экономист уже расселись по своим машинам.

– Леле привет передавай, – бросил Дим, тоже направляясь на стоянку.

– Тебя, Валентин Григорьич, старушка-то с кладбища интересует еще? – поинтересовался Шухов.

– Ты уже и про нее успел выяснить?

Тот отмахнулся:

– Так, по верхам. Короче. Девицу при ней звать Ольга Николаевна Ковалева, тридцать два года, не замужем, медсестра, специализируется на стариках. Ни единого темного пятнышка, дифирамбы ей такие поют, что хоть канонизируй. Но, правда, берет за свои услуги недешево. Ее подопечная – Зинаида Трофимовна Вознесенская, девяноста трех лет от роду…

– Ого. А так и не скажешь. И блокадница небось.

Шухов усмехнулся.