Три судьбы

И если Бонд действительно такой упертый… Страшно представить, что он может предпринять, разозлившись – как же, почти проглоченная добыча норовит улизнуть! а вот я тебя!

Платон в Англии, до него не очень-то доберешься, хотя тоже как посмотреть. С матерью, Лелей и Ульяной и «дальностью» себя не успокоишь. Приставить ко всей семье жесточайшую охрану? Против снайпера или взрывника (если Бонда не волнуют «лишние» жертвы – а они его не волнуют) охрана не то чтобы бессильна, но недостаточно эффективна. Дроны опять же стали более чем доступны: хочешь – стреляй с них, хочешь – взрывное устройство подтаскивай. Дешево и сердито. Не убережешься. Вывезти всех так, чтоб и концов не найти? Но всех – не получится, мать точно упрется. Да и глупо как-то. Проще одного спрятать, чем целую семью.

Как сказал Игорь: «что, если наследников не будет вовсе?» Наследников! Наследство бывает только после чьей-то смерти! Хотя бы юридической.

Идея о неожиданно упавшей на голову сосульке становилась все более и более привлекательной. Гест сейчас очень хорошо понимал того неведомого топ-менеджера, подавшегося в дауншифтеры. Он ему почти завидовал. Имеет же он, Гест, право на отпуск. Длинный-длинный отпуск. Быть может, даже бесконечный…

Леля рассказывала как-то об императоре Александре Павловиче, который якобы скончался в Таганроге, но на самом деле инсценировал свою смерть и стал знаменитым сибирским старцем-отшельником Федором Кузьмичом.

Перспектива посвятить себя посту и молитвам Геста, конечно, не привлекала, но ведь главное – принцип. Ему и документы добывать не нужно, у него прекрасный, даже еще не просроченный паспорт имеется. Не так оказалось сложно на его основе оформить загранпаспорт (с Шенгеном, естественно), международные автомобильные права, ну и прочее всякое. Вот еще легенду неплохо бы заранее сочинить. Чтобы, если вдруг и впрямь придется скрываться, не пришлось продумывать и обеспечивать детали в последний момент. Леонид Седов – это мило и прекрасно, но не эльф же он. Чем-то же он занимался, прежде чем отправиться в путешествие по Европе (для начала по Европе, а там посмотрим, может, в Бразилии или Австралии веселее окажется).

Воняющая перегаром седовская соседка вроде говорила, что он был ученым. Почему бы и нет.

Проектный институт, где Гест когда-то «работал», еще влачил какое-то существование, напоминая пациента в глубокой коме: вроде и не мертвый, но и живым это опутанное трубками и проводами тело назвать трудно. Руководство все еще ожидало, когда же наступят «лучшие времена», а пока затыкало скудными бюджетными подачками возникающие там и сям дыры. Не все, разумеется. Лет восемь назад в институтских подвалах случилось локальное наводнение, повредившее большую часть размещенного там архива. То, что относилось к исследованиям, худо-бедно восстановили, а на подмоченные (мягко выражаясь) бумаги отдела кадров просто махнули рукой.

«Очень удачно», – подумал Гест. Значит, Леонид Седов будет – был то есть, главное, сейчас не проверишь – младшим научным сотрудником этого самого института. Потом рискнул поиграть на бирже – и неожиданно обогатился. Не чрезмерно, но вполне достаточно, чтобы стать тихим незаметным рантье.

Гесту нравилось конструировать личность Леонида Седова: человека на самом деле нет, а по документам – вот он, пожалуйста. Маленькая квартирка на краю питерской географии, скромный автомобильчик, документы. Подпоручик Киже. Собирать по кусочкам, как головоломку, несуществующего человека оказалось очень весело. И неплохо отвлекало от нужных (но таких скучных!) дел.

С Мией Гест виделся редко. Он не любил грубостей типа «вот бог, а вот порог», предпочитал медленное отдаление. Дела, знаете ли. В конце концов, если ему интереснее поваляться с книжкой на диване, пострелять компьютерных монстров или просто полистать бездумно юмористические сайты, нежели с кем-либо общаться, почему надо общаться?

Он виртуозно умел отодвигать надоевших девочек.

Да, иногда возникали… сложности. Тем большие, чем меньше мозгов было в очередной хорошенькой головке. Многие «девочки», замечая отдаление и не желая верить, что это – первые заморозки грядущего расставания, цеплялись, вопросы дурацкие задавали, даже требовать что-то пытались! Вот что ответить на вопрос «ты меня разлюбил?» Только посмеяться. Нет, правда. Смешно слышать подобное из уст прелестницы, так и не дождавшейся «люблю». Он никогда никого из них подобными признаниями не одаривал. Люблю! Выдумают тоже! Ненормальные.

Мия, разумеется, ничего подобного себе не позволяла. Умненькая. И себя уважает.

Она была по-прежнему то нежна, то игрива, искренне, однако без надрыва огорчалась, что им опять не удастся повидаться, дела-дела-дела. Но никакого нытья или, боже упаси, наездов в духе «ты обещал» – ничего такого. Вряд ли она подобно страусу прятала голову в песок, сознательно не замечая примет зимы, наступившей отнюдь не только в окружающей природе. И все же – до выяснения отношений не опускалась.