Три товарища

Кестер не отвечал. Мы продолжали молча сидеть рядом. О чем было еще говорить? Мы побывали вместе в слишком многих переделках, чтобы пытаться утешать друг друга.

— Она не должна ничего замечать, Робби, — сказал наконец Кестер.

— Само собой, — сказал я.

Так мы сидели, пока не пришла Пат. Я ни о чем не думал, я даже не чувствовал отчаяния, совершенно отупел, почерствел, помертвел.

— Вот и она, — сказал Кестер.

— Да, — сказал я и встал.

— Хэлло! — Пат помахала нам и подошла, слегка пошатываясь. — Я опять немного захмелела, — сказала она со смехом. — От солнца. Каждый раз, как полежу на солнце, качаюсь, точно старый морской волк.

Я взглянул на нее — и внезапно все изменилось. Я не верил больше врачу, я верил в чудеса. Она была здесь, со мной, она была жива, стояла рядом, смеялась, — перед этим отступало все остальное.

— Какие у вас постные физиономии! — сказала Пат.

— Городские физиономии, что поделать, — ответил Кестер. — Здесь они, конечно, мало уместны. Никак не можем привыкнуть к солнцу.

Она рассмеялась.

— У меня сегодня замечательный день. Температуры нет. Мне разрешили выходить. Может, сходим в деревню и чего-нибудь выпьем перед обедом?

— Конечно.

— Ну тогда пошли.

— А не проехаться ли нам на санях? — спросил Кестер.

— Я выдержу и пешком, — сказала Пат.

— Я знаю, — сказал Кестер. — Но я еще ни разу в жизни не катался на этой штуке. Хочется попробовать.

Мы подозвали извозчика и поехали вниз по змеевидной дороге в деревню. Остановились перед кафе с небольшой, залитой солнцем террасой. Там сидело много людей, и среди них я узнал некоторых постояльцев санатория. Итальянец, которого я видел в баре, тоже был здесь. Он подошел к нашему столу поприветствовать Пат. Его звали Антонио. Он рассказал потешную историю: прошлой ночью несколько шутников перетащили одного крепко спавшего пациента вместе с кроватью из его палаты в палату одной престарелой учительницы.

— Зачем же они это сделали? — спросил я.

— Он уже выздоровел и в ближайшие дни уезжает, — ответил Антонио. — А в таких случаях здесь всегда устраивают что-нибудь в этом роде.

— Это и есть, милый, пресловутый юмор висельников — удел тех, кто остается, — сказала Пат.

— Да, люди здесь часто впадают в детство, — извиняющимся тоном заметил Антонио.

«Выздоровел, — подумал я. — Значит, кто-то ведь выздоровел и вот уезжает обратно».

— Что ты будешь пить, Пат? — спросил я.

— Я бы выпила рюмку мартини. Сухого мартини.

Заиграло радио. Венские вальсы. Они веяли в теплом, прогретом солнцем воздухе, словно легкие белые флаги. Кельнер принес нам мартини. Рюмки были холодными, они искрились в лучах солнца.

— Хорошо ведь вот так посидеть, а? — спросила Пат.

— Чудо, — ответил я.

— Но иногда это бывает невыносимо, — сказала она.

Мы остались внизу обедать. Пат очень хотела этого. Все последнее время она должна была сидеть в санатории и сегодня впервые вышла; вот она и заявила, что почувствует себя вдвойне здоровой, если ей дадут пообедать в деревне. Антонио присоединился к нам. Потом мы опять поднялись на гору, и Пат ушла к себе в комнату, потому что ей полагалось два часа полежать. Мы с Кестером выкатили из гаража «Карла» и осмотрели его. Нужно было починить поломанную рессору. У владельца гаража нашлись инструменты, и мы принялись за дело. Кроме того, подлили масла и смазали шасси. Покончив с этим, мы вывезли «Карла» на улицу. Он стоял на снегу, забрызганный грязью, с обвисшими, как ослиные уши, крыльями.

— А не помыть ли нам его? — спросил я.

— Нет, в дорогу не стоит — он этого не любит, — сказал Кестер.

Подошла Пат. Она была еще теплой после крепкого сна. В ногах у нее вертелась собака.

— Билли! — позвал я.

Пес насторожился и замер, но смотрел не слишком приветливо. Он не узнал меня и явно смутился, когда Пат стала его за это корить.

— Ладно уж, — сказал я. — Спасибо хоть у людей память получше. Где же это он пропадал вчера?

Пат рассмеялась.

— Лежал под кроватью. Он очень ревнует и сердится, когда ко мне кто-нибудь приходит. И всегда прячется в знак протеста.

— Ты выглядишь великолепно, — сказал я.

Она посмотрела на меня счастливыми глазами. Потом подошла к «Карлу».

— Ах, как бы мне хотелось снова посидеть в машине и немножечко покататься.

— Нет ничего проще, — сказал я. — Что ты думаешь, Отто?

— Конечно, конечно. Ведь пальто на вас теплое. Да и у нас здесь достаточно всяких шарфов и одеял.

Пат села впереди, рядом с Кестером, спрятавшись за лобовое стекло. «Карл» взревел. Выхлопные газы заклубились в морозном воздухе голубовато-белыми облачками. Мотор еще не прогрелся. Цепи начали медленно и со скрежетом перемалывать снег. «Карл», фыркая, отстреливаясь и ворча, пополз вниз в деревню и крадучись, словно волк, прижавший уши от конского топота и звона бубенцов, потрусил по главной улице.