Три товарища и другие романы

Равич сдерживал дыхание, стараясь говорить вальяжно, с ленцой. Со стороны послушать — словно гид на экскурсии, но он заставлял себя говорить, говорить, лишь бы не молчать, лишь бы успокоиться. И все равно чувствовал бешеное биение пульса в запястьях. Покрепче, обеими руками, ухватился за руль, стараясь унять эту дрожь.

— А обстановка, а залы — это что-то поразительное, — продолжал он. — Вся мебель подлинная, старинные ковры, гобелены, вина отборные, обслуживание безупречное. Ну и насчет женщин, разумеется, можно нисколько не волноваться.

Хааке пыхнул сигарой. Обернулся к Равичу всем корпусом.

— Послушайте, мой дорогой господин фон Хорн, все это, конечно, звучит крайне заманчиво. Один только вопрос: ведь это наверняка стоит не дешево?

— Да нет, это совершенно не дорого.

Хааке раскатисто хохотнул, изображая смущение.

— Это с какой стороны посмотреть. Для нас, немцев, с нашими жалкими командировочными…

Равич покачал головой.

— Хозяйка — моя добрая приятельница. Скажем так: она мне кое-чем обязана. Нас примут по особому тарифу. А вам, поскольку вы мой гость, скорей всего вообще ни за что платить не придется. Разве что чаевые, но это пустяк, наверняка меньше, чем вы бы заплатили за любую бутылку в «Осирисе».

— Что, правда?

— Да сами увидите.

Хааке заерзал на сиденье.

— Черт возьми, вот это я понимаю… Бывает же… — Он расплылся в завистливой улыбке. — А вы, похоже, там свой человек. Должно быть, серьезную услугу оказали хозяйке…

Равич посмотрел на Хааке. Прямо в глаза ему посмотрел.

— У заведений такого рода бывают иной раз затруднения с властями. Что-то вроде легкого шантажа. Вы понимаете, о чем я?

— Еще бы! — Хааке на секунду задумался. — И что, вы здесь настолько влиятельный человек?

— Ну уж, влиятельный. Просто пара-тройка друзей в нужных местах.

— Это уже немало! Нам такие люди тоже могут пригодиться. Как насчет того, чтобы нам с вами это обсудить?

— С удовольствием. Сколько вы еще пробудете в Париже?

Хааке рассмеялся:

— Как на грех, я встречаю вас только в день отъезда. В семь тридцать у меня уже поезд. — Он глянул на часы. — Через два с половиной часа. Сразу хотел вам сказать. С Северного вокзала. Успеем обернуться?

— Вполне. Вам еще в отель заезжать?

— Нет. Саквояж уже на вокзале. Я еще вчера съехал, после обеда. Гостиничные за сутки сэкономил. С валютой-то у нас не густо. — Он снова рассмеялся.

Равич вдруг поймал себя на том, что тоже смеется. Он крепче стиснул руль. Быть не может, думал он. Не может быть! Наверняка сейчас что-нибудь случится, и все пойдет насмарку. Чтобы столько везения сразу — не бывает такого!

Под действием алкогольных паров Хааке на свежем воздухе быстро сомлел. Говорил все медленнее, едва ворочая языком. А потом, притулившись в своем углу, откровенно начал клевать носом. Челюсть отвисла, глаза закрылись. Машина тем временем свернула в безмолвную мглу Булонского леса.

Лучи фар бесшумными призраками летели перед капотом, выхватывая из сумрака тени деревьев. Сладкий дурман цветущих акаций врывался в окна. Шорох шин по асфальту, ровный, сытый, уверенный, не допускающий мысли об остановке. Урчание мотора, приемистое, надежное, родное, во влажной прохладе отступающей ночи. Мельком — мерцающая гладь пруда, плакучее серебро ив на фоне темных буков. Опушки, поляны, белесые в перламутре росы. Мадридская аллея, аллея Сент-Джеймсских ворот, аллея Нейи. Погруженный в сон замок. Запах воды. Сена.

Равич поехал вдоль Сены. По водной глади, еще посеребренной луной, держась друг за другом, черными тенями медленно влеклись по течению два рыбацких баркаса. С того, что впереди, залаяла собака. Голоса над водой. На носу первого баркаса огонек. Равич даже не притормозил. Он старался ехать плавно, без рывков, лишь бы не разбудить Хааке. Вообще-то он именно здесь хотел остановиться. Теперь исключено. Баркасы слишком близко от берега. Он свернул на аллею Фермы, прочь от реки, обратно к Лоншанской аллее, пересек аллею Королевы Маргариты, откуда начинались глухие поперечные просеки.

Взглянув на Хааке, он вдруг увидел, что тот не спит. Не спит и смотрит прямо на него. В тусклом свете приборной панели Хааке остекленело уставился на него голубыми шарами своих ошалелых, навыкате, глаз. Это было как удар тока.

— Проснулись? — спросил Равич.

Хааке не отвечал. Он все еще смотрел на Равича. И не двигался. Даже не моргал.

— Где мы? — спросил он наконец.

— В Булонском лесу. Недалеко от ресторана «Каскад».

— Сколько мы уже едем?

— Минут десять.

— Мы едем дольше.

— Не думаю.

— Я на часы посмотрел, когда задремывал. Мы едем уже полчаса, даже больше.

— В самом деле? — притворно удивился Равич. — Мне казалось, меньше. Но мы уже почти приехали.

Хааке по-прежнему не спускал с него глаз.

— Куда?

— Как куда? В дом свиданий.

Хааке наконец пошевелился.

— Поезжайте назад, — распорядился он.

— Прямо сейчас?

— Да.