Три цветка и две ели. Первый том

Пока выводили лошадей, Маргарита рассматривала Ларгос и ларгосцев, а те пялились на нее. Все горожане на набережной либо застыли в отдалении, либо прошествовали дальше, оглядываясь и лишь снимая шляпы. Дамы в Ларгосе носили чепчики с широкой лентой у лица или шапероны с пелеринами, как капюшоны. Юбку верхнего платья они высоко подбирали спереди и затыкали ее за пояс, тем самых сохраняя подол в чистоте. Ни одна из дам не имела наряда с глубоким вырезом, не поднимала при помощи белья грудь, не подчеркивала ее кружевом – скорее здешние женщины старались утянуть грудь, следуя моде прошлого цикла лет. Еще Маргарита видела много светловолосых людей. Особенно ей понравился нежный и одновременно яркий соломенный оттенок. Светлокожие северянки, окажись они в Лиисеме, сразу стали бы считаться красавицами только из-за своих голубых, словно небеса, глаз. Что до мужчин, то среди блондинов мелькали рыжеволосые и брюнеты. Одевалось мужское население Ларгоса без фантазии, в грубые и удобные одеяния ремесленников, если не сильван: кафтаны с капюшонами, мешковатые штаны, поверх них – собранные валиками под коленями гетры; в довершение всего – башмачищи на толстой, подбитой деревянными или костяными плашками, подошве, какими местные работяги задорно гремели, шагая по дощатой набережной. На головах мужчин – войлочные колпаки, старые невзрачные шляпы, а под ними – тонкие белые шапочки-белье с завязками под подбородком. Такие льняные чепчики мужчины в Орензе не носили уж как с полвека. Дядя Жоль, к примеру, ни разу подобной шапочки не надевал после своего младенчества.

Тем временем, пока Маргарита смотрела вправо, пытаясь разглядеть за харчевнями и пивными храм с лазурно-зелеными пирамидами, с левой стороны по набережной тащился истощенный старик в рваной, грязно-бежевой хламиде, надетой на голое тело. На веревке, что заменила этому нищему ремень, болталась грубая стеклянная бутыль, заткнутая пробкой. Всклоченные, серые волосы обрамляли обширную лысину, блестящую и розовую, будто купол. Старик неслышно ступал босыми ногами, хотя шел, пошатываясь, сжав руки у груди и вытаращив в никуда большие голубые глаза.

Соолма и охранники знали этого человека, но не стали его окликать – даже расступились, позволяя тому пройти; только отвели глаза от его черепа: лысый и розовый купол сзади имел пугающую вмятину.

– Баронесса Нолаонт, – позвала Соолма Маргариту, чтобы и она уступила дорогу.

Оглянувшись, Маргарита встретилась взглядом со стариком, и тот, словно проснувшись, вытаращился на нее.

– Этот юродивый некогда спас жизни малолетним герцогам Раннорам, Гонтеру и самому Рагнеру, – сказала Соолма Маргарите. – Он безобиден. Просто не надо его трогать и мешать ему.

Маргарита кивнула, отступая к пирсу, но юродивый вдруг бросился к ней – и вцепился костлявыми пальцами в ее плечи:

– Зеленые очи, – горячо зашептал он. – Эти зеленые очи заглянули в красные зеницы демона, и он придет за ними из-за трех морей, ибо они сняли печать и пробудили его ото сна – и они зовут его! Он придет и примет облик знакомый и родной. Человек из-за трех морей, человек из-за трех морей, человек из-за трех морей… Он хочет жить, как человек, и ему нужно нерожденное дитя твое…

Залаявшую Айаду успела схватить за ошейник Соолма, охранители оттащили старика от испуганной Маргариты. Баронесса Нолаонт, не понявшая ни слова, хлопала глазами и нервно прижимала руки к груди. С неожиданной силищей костлявый старик вырывался из рук охранителей – застонав, он утянул за собой в направлении Соолмы двух здоровых парней.

– Черная женщина, – прокричал он, – якшаясь с демоном – расплату дашь ему ужасом! Смерть придет черная, страшная тебе, самая страшная!

– Эй! – оттолкнул юродивого Раоль и встал перед Соолмой – та успокаивала собаку. – Да смолкнить его! – говорил Раоль на ломаном лодэтском, – Чё бывает тута? Стучать его!

– Мы бы радае… – ответил один из парней, что держал юродивого. – Но нама незя…

– Это и тебя касается! – указал старик костлявым, грязным пальцем на Маргариту, которая уже стояла за спинами охранителей – Не якшайся с демонами и сбережешь свою дочь… – закатил он глаза вверх и задрожал. – Красные очи! Помни того, у кого видела красные очи! Беги от него! Не подпускай близко и убей его прежде, чем он возродится! Не нянчи его на своих руках, не то дитя самого Дьявола вскормишь и возвысишь! Он ненавидит всё живое и желает его уничтожения во имя Отца Своего! Убей это дитя, пока оно будет еще мало – свое дитя! И имя его…

– Йёртр! – раздался громкий голос Рагнера, уж подбегающего к ним по причалу. – Как поживаешь, старина?

Старик затих, впялив голубые глаза в Рагнера – тот, держа ларчик под мышкой, положил другую руку на плечо юродивого и заглянул ему в лицо.

– Демон стал очень близко, Ваше Величество, – будто захлебываясь, быстро зашептал ему старик. – Он ныне почти касается вас… Близко! Близко!

– Йёртр, – говорил Рагнер, немного приседая и равняя свои спокойные светло-карие глаза с голубыми и безумными. – Довольно о демонах, Йёртр. Я приказываю тебе это как твой король.