Три века с Пушкиным. Странствия рукописей и реликвий

Небольшое отступление. Достоевский упоминает старинный петербургский Спасо-Преображенский собор, именуемый ещё храмом гвардейской доблести, поблизости от коего жил генерал Епанчин. Этот величественный храм, с необычной оградой из бронзовых стволов пушек, взятых со стен турецких крепостей в русско-турецкую войну, памятен был и для Пушкина. В его святых стенах Пушкин отпевал мать Надежду Осиповну. И горячо молился о её душе…

Но вернёмся к герою романа генералу Епанчину. Вот строки, и довольно ироничные, рисующие его нравственный облик: «Даже сам генерал Иван Фёдорович, человек происхождения тёмного, был бесспорно и с уважением принят везде. Уважения он и заслуживал, во-первых, как человек богатый и «не последний» и, во-вторых, как человек вполне порядочный, хотя и недалёкий. Но некоторая тупость ума, кажется, есть почти необходимое качество если не всякого деятеля, то по крайней мере всякого серьёзного наживателя денег. Наконец, генерал имел манеры порядочные, был скромен, умел молчать и в то же время не давать наступать себе на ногу, – и не по одному своему генеральству, а и как честный и благородный человек. Важнее всего было то, что он был человек с сильною протекцией».

Кажется невероятным, но и родной дед барона Фальц-Фейна, живший в Петербурге, в доме на Миллионной, близ Зимнего дворца, носил то же звание и ту же фамилию, что и персонаж знаменитого романа! Генерал Епанчин. Происходил он из древнего рода, берущего начало от легендарного Гланды Камбилы, прибывшего из Пруссии на Русь на заре отечественной истории и ставшего прародителем царской династии Романовых. Приняв православие, Гланда стал именоваться Иоанном. Его сын Андрей, боярин Великого княжества Московского, поимел, на русский манер, прозвище Кобыла. А уже от наследника Андрея – боярина Фёдора Кошки, отца четверых сыновей: Ивана, Фёдора, Александра и Михаила, – пошли многие российские фамилии: Кошкины, Юрьевы, Захарьины, Романовы, Шереметевы, Епанчины. Старший сын Фёдора Кошки Иван, боярин Василия I, стал родоначальником Романовых, а другой сын Александр, по прозвищу Беззубец, – Шереметевых и Епанчиных.

Род Епанчиных достойно представлен в отечественной истории, есть он в «Русской геральдике», в «Гербовнике», в книгах знатных дворянских фамилий. В фамильном гербе – корона с княжеской мантией как напоминание потомкам, что род идет от древних прусских королей; дуб – знак крепости рода, два креста означают верность вере Христовой. А геральдические львы, символы власти и могущества, держат в своих лапах скипетр и державу.

Эдуард Александрович гордился адмиралами Епанчиными, почитая их истинным украшением своего рода: братьями Николаем и Иваном Петровичами, Алексеем Павловичем. Ведь ни одна семья в прежней России не могла бы похвастаться таким мощным «адмиральским» древом! Стены петербургского Адмиралтейства и по сей день украшают портреты трёх знаменитых адмиралов Епанчиных. Братья Николай и Иван Епанчины стяжали славу в Наваринском морском сражении 1827 года, в коем погиб турецкий флот. Командовали братья фрегатами «Елена» и «Проворный», и оба они после блистательной победы были осыпаны милостями императора Николая I. А после кончины удостоились чести быть похороненными в Александро-Невской лавре.

Алексей Епанчин снискал славу на ином поприще – он возглавлял Морской кадетский корпус: благодаря ему российский флот пополнился отлично подготовленными к службе офицерами. Две тысячи гардемаринов – воспитанников Морского корпуса – называли его отцом. Состоял в свите своего тёзки – генерал-адмирала великого князя Алексея Александровича

Алексей Павлович Епанчин стал кавалером всех русских орденов, включая и орден Святого Александра Невского с бриллиантами! Уйдя в отставку в звании адмирала, он числился почётным членом Николаевской морской академии.

Замечу, матушка адмирала Елена Петровна была урождённой Мусиной-Пушкиной. Так что прародительница барона находилась в дальнем родстве с пушкинским родом. А значит, и сам Эдуард Александрович! Вспомним, как поэт то ли в шутку, то ли из дворянской гордости отрекался от близкого ему знатного и богатого рода: «Я просто Пушкин, не Мусин».

Сын Николай, что родился в семействе адмирала Алексея Епанчина, избрал иную стезю, не морскую. Ему-то, Николаю Алексеевичу Епанчину, и суждено было стать дедом по материнской линии Эдуарду Фальц-Фейну. Барон горячо любил своего героического дедушку, заменившему ему рано умершего отца.

Знать бы Достоевскому, что внук генерала Епанчина – не литературного, нет, а исторического лица – барон Фальц-Фейн из Лихтенштейна первым позаботится об увековечении памяти его милой Сонечки! Уже на исходе века ХХ…

Происхождение, характер, впрочем, как и судьба родного деда Эдуарда Александровича слишком несхожи с литературным генералом Епанчиным.