Три века с Пушкиным. Странствия рукописей и реликвий

Эдуард Александрович вспоминал о визите к нему Виктора Степановича Черномырдина и о разговорах, что велись тогда в стенах «Аскании-Новы»: «Когда мы встречались здесь с премьером Черномырдиным, я снова напомнил ему о просьбе князя Лихтенштейна о возвращении ему домашних архивов, захваченных в 1945 году Красной Армии в Австрии в качестве военного трофея. Архивы продолжали считать трофеем на протяжении полувека, хотя ясно, что это не так – княжество не участвовало в войне, сохраняло нейтралитет. Премьер внимательно выслушал мои аргументы и заметил, что «надо что-то дать взамен», то есть сделать какой-то подарок. По моему совету князь за сто тысяч долларов приобрёл бумаги Соколова, а я договорился об обмене их на его архив».

Так «архив Соколова», проливший свет на свершённое злодеяние, вернулся в новую Россию. Сам Николай Алексеевич, следователь по особо важным делам, будучи в эмиграции, писал: «Мне было поручено производить расследование убийства императора и его семьи. С юридической точки зрения я старался сделать всё возможное, чтобы найти истину и довести её до будущих поколений». И вряд ли то благородное рвение исполнилось бы без живого содействия Эдуарда Фальц-Фейна.

…В 1917-м взрыв гигантской Российской империи детонировал и вызвал крах маленькой «империи Фальц-Фейнов». Русские немцы Фальц-Фейны основали богатейшее овцеводческое хозяйство на юге России (руно элитных мериносов стало для них поистине золотым), знаменитый заповедник «Аскания-Нова», построили фабрики и дворцы, возвели храмы.

В одночасье всё рухнуло: бабушку барона Софью Богдановну, владелицу порта Хорлы на Чёрном море, удачливую предпринимательницу, расстреляли в 1919-м; она наотрез отказалась покидать родину, полагая, что её, восьмидесятилетнюю, большевики не тронут. Не пожалели…

Отец – Александр Эдуардович, не вынеся всех несчастий, в одночасье обрушившихся на него, – умер в эмиграции в том же несчастливом для Фальц-Фейнов году. И если бы не его предвидение и деловая сметка – ещё в 1905-м, после первой русской революции, он, решив, что самое время приобрести недвижимость за границей, купил на юге Франции, в Ницце, великолепную виллу «Les Palmiers», – то его семейству пришлось бы влачить в чужих краях нищенскую жизнь. Обосновавшись на Лазурном Берегу, вдова Александра Фальц-Фейна вынуждена была продать виллу. Так сложились обстоятельства, что деньги за неё были выручены небольшие, но на них Вера Николаевна с детьми Таисией и Эди и стариками-родителями смогла безбедно существовать несколько лет.

«Горек чужой хлеб, говорит Данте, и тяжелы ступени чужого крыльца» – эту истину, подтверждённую русским гением Пушкиным, выверил на себе барон Эдуард Фальц-Фейн.

Жизнь начиналась с чистого листа. В книгу его судьбы, точнее в её предисловие, вписаны великие имена: Фёдор Шаляпин и Сергей Дягилев, Игорь Стравинский и Сергей Рахманинов.

Садовник, репортёр, гонщик, бизнесмен, Эдуард Фальц-Фейн вобрал в себя динамизм ХХ века и романтику XIX.

Барон Фальц-Фейн на презентации книги об истории своей семьи и собственной судьбе.

Москва. 2001 г.

От житейских невзгод его защищала сень мощного родового древа. Две ветви: немецкая – Фальц-Фейны, пионеры освоения южнорусских степей, прибывшие на Русь во времена матушки-государыни Екатерины II, и российская – Епанчины, представители гордого русского дворянства, ведущие свой род от боярина Фёдора Кошки (общего предка Епанчиных и царской династии Романовых!), – причудливо переплелись в тот самый день и час, когда Александр Фальц-Фейн предстал пред алтарём храма со своей избранницей красавицей Верой Епанчиной.

Эдуард Александрович любил говорить, что, с одной стороны, материнской, у него в роду все военные, а с другой, отцовской, – зоологи.

Блок почтовых марок, посвящённый 200-летию швейцарского похода Суворова. Издан в Лихтенштейне бароном Фальц-Фейном. С дарственной надписью барона. 1999 г.

Барона Фальц-Фейна по праву можно считать автором любопытного исторического открытия: именно он, опираясь на найденные им архивные документы, доказал, что русский полководец Александр Суворов в октябре 1799 года, после перехода с армией через Альпы, сделал краткую остановку в княжестве Лихтенштейн. В честь сего события в Бальцерсе на средства барона и по его проекту была открыта мемориальная доска.

В самый год появления на свет младенца Александра Пушкина в Швейцарских Альпах разыгрались военные баталии, имевшие судьбоносное значение для России и всей Европы. Славный тот год отмечен в мировой истории героическим переходом русской армии через Альпы, ведомой будущим генералиссимусом Александром Суворовым.