Три века с Пушкиным. Странствия рукописей и реликвий

Герцог Тосканский в 1840-м пожаловал Демидову титул князя Сан-Донато, подтверждённый королём Италии, но не признанный русским императором Николаем I. Что, впрочем, не особо беспокоило русского богача, избравшего для себя родиной прекрасную Италию. Да и родился он во Флоренции, где некогда русским посланником был его отец Николай Демидов.

Анатолий Николаевич Демидов, снискавший славу великого мецената, пополнил библиотеку Демидовского лицея в Ярославле множеством ценных и редких книг. Жертвовал он немалые суммы на строительство больниц и храмов как в России, так и в Италии. Покровительствовал князь Сан-Донато и художникам: по его настоянию Карл Брюллов создал свой живописный шедевр «Последний день Помпеи», вызвавший восторги зрителей и поэтический отклик Пушкина.

Не могло не импонировать Чудовскому и то, что Пушкин был знаком с братом князя Сан-Донато Павлом Демидовым и с его женой, светской красавицей Авророй, урождённой баронессой Шернваль. Так что косвенным образом через супругов, владельцев заводов в Нижнем Тагиле, поэт был причастен к этому далёкому сибирскому городу.

…После смерти мужа Павла Николаевича роковая красавица Аврора вышла вторично замуж за Андрея Карамзина, сына прославленного историка. Венчалась она со своим избранником в 1846-м, и Андрей Николаевич, на правах супруга, принял дела её покойного мужа, в их числе и связанные с заводами в Нижнем Тагиле. Андрей Карамзин сделался управляющим огромными горными заводами, владельцем коих числился малолетний Павел Демидов, сын Авроры от первого брака. Новый управляющий запомнился местным жителям добротой и своей отзывчивостью к чужим бедам и чаяниям. Он же открыл для рабочих общедоступную библиотеку, славную своим книжным богатством. И не случайно время пребывания Андрея Николаевича в Нижнем Тагиле называли «лучшей страницей в истории заводов». И долго ещё старожилы с благоговением вспоминали доброго молодого барина, смело попиравшего жестокие заводские порядки.

В Крымскую войну Андрей Карамзин, повинуясь патриотическому зову, отправился добровольцем на балканский театр военных действий. Служил в Александрийском гусарском полку и погиб в одной из лихих кавалерийских атак.

Ранее, когда Андрей Николаевич, будучи ещё холостяком, лечился за границей, он получил горькое известие. Из Петербурга писали ему мать и сестра о случившейся там трагедии – дуэли и смерти Пушкина. Ведь всё семейство Карамзиных состояло в давней дружбе с поэтом и пользовалось его любовью и доверием.

Те давние обстоятельные послания о последних земных часах Пушкина Андрей Николаевич сберёг. А после его гибели в бою с турками те письма стали достоянием несчастной Авроры Карамзиной, овдовевшей во второй раз. Сам ли Андрей Николаевич прежде захватил письма матери и сестры с собой в Нижний Тагил, привезла ли их после кончины мужа безутешная вдова, уже не узнать.

Письма, заключённые в старинном сафьяновом альбоме, случайно обнаружили лишь в 1954-м. Все безвестные прежде послания увидели свет на страницах книги «Пушкин в письмах Карамзиных в 1836–1837 годов» и в мгновение ока обратились свидетельствами последних дней (да и часов!) жизни поэта. Друзья поэта, казалось бы, замолчавшие навек, вдруг обрели голос и поведали миру о всех хитросплетениях и злобных интригах, опутавших Пушкина и его несчастную жену.

Словно сквозь толщу лет пробился горестный вздох Екатерины Андреевны Карамзиной! «Милый Андрюша, пишу к тебе с глазами, наполненными слёз, а сердце и душа тоскою и горестию; закатилась звезда светлая, Россия потеряла Пушкина. Он дрался в середу на дуэли с Дантесом, и он прострелил его насквозь; Пушкин бессмертный жил два дни, а вчерась, в пятницу, отлетел от нас; я имела горькую сладость проститься с ним в четверг; он сам этого пожелал…» – пишет она в великой печали любимцу-сыну.

Андрей Николаевич, отвечая матери, вторит ей: «Милый, светлый Пушкин, тебя нет!.. Бедная, бедная Россия! Одна звезда за другою гаснет на твоём пустынном небе…»

А вот и София Карамзина делится с братом горестными наблюдениями: «Бедный, бедный Пушкин! Как он должен был страдать все три месяца после получения этого гнусного анонимного письма, которое послужило причиной, по крайней мере явной причиной, несчастья, столь страшного. <…> Пушкин недолго страдал; всё время он был неизменно ласков со своей бедной женой. За 5 минут до смерти он сказал врачу: «Что, кажется, жизнь кончается?» Без агонии закрыл он глаза, и я не знаю ничего прекраснее его лица после смерти – чело, исполненное мира и покоя, задумчивое и вдохновенное, и улыбающиеся губы. Я никогда не видела у мёртвого такого ясного, утешительного, поэтического облика».