Читаем Три времени ночи полностью

Презирая других, он был холоден и брюзглив даже с теми, кого пользовал из милосердия и бесплатно, и не ожидал от них ничего, кроме неблагодарности, которую, страшась, сам же порождал. Презирая себя, он постепенно становился все равнодушнее к окружающим и все больше времени уделял своим трудам, не ставя, однако, это себе в заслугу. Работая без радости, не внимая собственным мыслям, он полагал, что хлопочет исключительно из любопытства, оставшегося его единственной страстью, из наполовину утраченного честолюбия, которое питает добрая слава. Он думал, что заинтересовался Элизабет из-за влияния, которое она оказывала на людей, а потом из обыкновенной врачебной любознательности. Да он просто ничего больше не думал. Пуаро не мог обходиться без встреч с Элизабет, но остерегался признаваться себе в этом, докапываться до причины, так как ничто их встречам не препятствовало. И когда при нем ей стало дурно, Шарль, едва отдав себе отчет в чувствах, которые Элизабет ему внушала, тут же поторопился от них отмахнуться. Он испугался. Мечты о мещанском счастье, об уюте, о влиянии в обществе лишь служили оправданием. Его так мало влекло все это! Впрочем, он воздерживался от визитов к Элизабет, ждал, как и она, скованный, подобно всем тем, кто открыт такой же любви, безошибочным предчувствием, что всякая надежда на счастье уже перекрыта их чрезмерными переживаниями.

Элизабет занедужила. Жар, слабость, боли, непомерная усталость, когда встаешь, двигаешься, думаешь. Исповедь облегчила страдания ненадолго; уже на восьмой день ей пришло в голову: «А если мне легче оттого, что мне приятно с ним разговаривать?» С ним — это уже не с доктором Пуаро, готовым протянуть руку помощи, не с Шарлем, заботливым другом, чье присутствие ей так желанно, а с непонятным, страшным, обольстительным существом, приносящим с собой искушение, грех, любовь. Элизабет теперь боялась сделать шаг. Она плакала в одиночестве по ночам, бледная, умиротворенная, и тут же упрекала себя за то, что находит радость в слезах, в оплакивании Шарля. Она отказывала себе в еде, чтобы тело не возбуждало в ней греховных помыслов, но при этом настолько слабела, что начинала опасаться, не призовут ли в итоге ее домашние, обеспокоенные болезнью Элизабет, врача. Тогда за периодом безразличия ко всему следовало лихорадочное возбуждение. Элизабет пыталась подняться, но у нее ничего не выходило, и она с немым ужасом снова падала на кровать. По городу разнесся слух, что она очень больна, и Шарль явился по собственному почину.

Так была ли она больна? И нуждалась ли в лечении? Болезнь на какое-то время дала им передышку. Под балдахином кровати они говорили шепотом о делах обычных, как если бы боялись кого-то или что-то разбудить.

— Таблетки у вас еще остались?

— Не думаю, что они очень мне помогают.

— Вам следовало бы сначала успокоиться…

— Мне уже гораздо лучше.

— Постарайтесь вечером съесть что-нибудь: бульон, сливки.

— Я постараюсь…

Если бы этот покой мог продлиться! Легкое прикосновение руки, возможно, заменяло им близость, душевное согласие. Передышка наложила на обоих свой отпечаток, это были последние минуты их дружбы, их взаимного уважения; они глядели друг на друга в последний раз, прежде чем отдаться любви. «Как я могла подумать… — спрашивала себя Элизабет. — Шарль вовсе не такой страшный, каким я себе его представляла. Я сошла с ума…» Она протягивала ему руку, казалось, ничего больше не желая, ни к чему не стремясь.

— Завтра я попробую встать с постели, спуститься в сад. Погода, по-моему, хорошая.

— Погода прекрасная.

Счастливый, он забывал о своих намерениях, неестественность которых теперь бросалась ему в глаза. «Зачем желать чего-то еще, если я могу видеть Элизабет, беседовать с ней? Зачем обременять себя женой, хозяйством?» Чувствуя себя счастливыми, они полагали, что любят друг друга меньше или совсем не любят.

— Вы завтра придете?

— Разумеется.

Они никак не могли расстаться. Шарль раз десять порывался уйти. Опускался вечер. Элизабет сморил сон. Шарль остался сидеть у изголовья — так, без всякой цели. Здесь ему было хорошо, он глядел на нее, как будто видел последний раз в жизни, глядел на прекрасное смуглое лицо, длинные ресницы, придававшие ее взгляду некоторую таинственность, неподвижные тонкие руки. Прошло сколько-то времени (сколько минут, сколько часов?), и вошла Марта.

— Господи Иисусе! — воскликнула она. — Вы еще здесь, доктор?

Внезапно проснулась Элизабет. Пуаро не знал, как оправдаться.

— Я наблюдал за ее сном.

Потом он откланялся. Кладя поднос, салфетку, поднося ко рту хозяйки ложку с бульоном, Марта говорила:

— Ну и странный у нас доктор! Хотя все они одинаковые! Надо же, наблюдал за вами! Больше часа. Вечером. Что подумают люди! А ведь все и так меня спрашивают, когда мадам снова выйдет замуж и за кого. Дело не в том, что могут предположить…

Перейти на страницу:

Похожие книги

Аламут (ЛП)
Аламут (ЛП)

"При самом близоруком прочтении "Аламута", - пишет переводчик Майкл Биггинс в своем послесловии к этому изданию, - могут укрепиться некоторые стереотипные представления о Ближнем Востоке как об исключительном доме фанатиков и беспрекословных фундаменталистов... Но внимательные читатели должны уходить от "Аламута" совсем с другим ощущением".   Публикуя эту книгу, мы стремимся разрушить ненавистные стереотипы, а не укрепить их. Что мы отмечаем в "Аламуте", так это то, как автор показывает, что любой идеологией может манипулировать харизматичный лидер и превращать индивидуальные убеждения в фанатизм. Аламут можно рассматривать как аргумент против систем верований, которые лишают человека способности действовать и мыслить нравственно. Основные выводы из истории Хасана ибн Саббаха заключаются не в том, что ислам или религия по своей сути предрасполагают к терроризму, а в том, что любая идеология, будь то религиозная, националистическая или иная, может быть использована в драматических и опасных целях. Действительно, "Аламут" был написан в ответ на европейский политический климат 1938 года, когда на континенте набирали силу тоталитарные силы.   Мы надеемся, что мысли, убеждения и мотивы этих персонажей не воспринимаются как представление ислама или как доказательство того, что ислам потворствует насилию или террористам-самоубийцам. Доктрины, представленные в этой книге, включая высший девиз исмаилитов "Ничто не истинно, все дозволено", не соответствуют убеждениям большинства мусульман на протяжении веков, а скорее относительно небольшой секты.   Именно в таком духе мы предлагаем вам наше издание этой книги. Мы надеемся, что вы прочтете и оцените ее по достоинству.    

Владимир Бартол

Проза / Историческая проза
Оптимистка (ЛП)
Оптимистка (ЛП)

Секреты. Они есть у каждого. Большие и маленькие. Иногда раскрытие секретов исцеляет, А иногда губит. Жизнь Кейт Седжвик никак нельзя назвать обычной. Она пережила тяжелые испытания и трагедию, но не смотря на это сохранила веселость и жизнерадостность. (Вот почему лучший друг Гас называет ее Оптимисткой). Кейт - волевая, забавная, умная и музыкально одаренная девушка. Она никогда не верила в любовь. Поэтому, когда Кейт покидает Сан Диего для учебы в колледже, в маленьком городке Грант в Миннесоте, меньше всего она ожидает влюбиться в Келлера Бэнкса. Их тянет друг к другу. Но у обоих есть причины сопротивляться этому. У обоих есть секреты. Иногда раскрытие секретов исцеляет, А иногда губит.

Ким Холден , КНИГОЗАВИСИМЫЕ Группа , Холден Ким

Современные любовные романы / Проза / Современная русская и зарубежная проза / Современная проза / Романы